Что ж…
Вместе с ним мы вглядывались во тьму двора. Дождь перестал – слышались лишь какое-то слабое журчание, шорохи в водосточных трубах и мрачное кап-кап-кап совсем рядом с нами, но со двора еще доносились странные звуки, будто дождь подшучивал над нами. Я почти ничего не мог разглядеть, поскольку небо было затянуто тучами, к тому же силуэты зданий за стеной, огораживающей большую территорию, заслоняли его. Маленький каменный домик находился примерно в сорока ярдах от нас. Единственным источником света было слабое мерцание, пробивавшееся сквозь решетки расположенных под крышей маленьких амбразур, по своим размерам действительно едва ли могущих называться окнами. Он стоял одиноко, рядом с ним росло кривое дерево.
Огонек в доме снова замерцал, зловеще качнулся, словно приглашая в гости, и потух. Пропитанный дождем грязный двор был полон шепота и шебуршения, словно в нем кишели крысы.
Холлидей поежился, будто ему стало холодно.
– Простите мое невежество, – сказал он. – Все это можно принять за чье-то отличное развлечение, но в нем нет никакого смысла. Кошка с перерезанным горлом. Колокольчики с прикрепленной к ним проволокой. Тридцать с лишним фунтов каменной урны для цветов, которую бросает в тебя некто, кого нет. Я, как тот тип из министерства волокиты[2], хочу знать истину. Кроме того, готов поклясться, что в этом инциденте что-то все же было…
– Проволока на колокольчике, вероятно, ничего не значит, – отозвался я. – Это слишком очевидно. Возможно, Дарворт договорился с остальными, что это будет чем-то вроде сигнала на случай, если…
– Да. Именно. На случай чего? – пробормотал Мастерс. Он быстро взглянул направо, как будто что-то услышал. – Ах, как жаль, что я этого не знал! Жаль, что я не был готов. За ними обоими нужен глаз да глаз, и (извините меня) вы, джентльмены, не очень-то разбираетесь в этих фокусах… Только между нами и по секрету: я бы отдал месячное жалованье, чтобы взять Дарворта с поличным.
– Вы убежденный противник Дарворта, верно? – спросил Холлидей, с любопытством глядя на него. Тон Мастерса не допускал иных толкований. – Но почему? Вам же известно, что вы ничего не можете с ним сделать. То есть вы сами мне сказали, что он не гадалка с Джерард-стрит, бьющая в бубен за одну гинею. Если человек хочет заняться психическими исследованиями или попробовать провести спиритический сеанс для своих друзей в собственном доме, это его право. Тут нечего разоблачать…
– Хм. Это так, – согласился Мастерс. – При этом мистер Дарворт обладает недюжинным умом. Вы слышали, что сказала мисс Латимер. Он не ввязывается в это дело. Он не более чем исследователь психики. Он старается быть лишь покровителем домашнего медиума. Тогда, если что-нибудь случается… это означает, что его обманул мошенник, и в глазах одураченной публики, которой он подсунул своего медиума, он остается честным и незапятнанным. И получает от своего медиума деньги. И готов все повторять сначала. А теперь, как мужчина мужчине, мистер Холлидей,