из-под палки. «Этот мальчишка, – сказал Георг Фридриху и Паулине, – чем-то напоминает мою мать».
Осенью 1925 года, за пару месяцев до сороковой годовщины свадьбы, Вильгельмина умерла. Фридрих скорбел по матери и присматривал за страдавшим от недугов отцом. Они подолгу обсуждали будущее юного Фрица – и нестабильное положение в Республике. Георг убеждал Фридриха, что тот должен сам написать книгу – ответ абсурду «Майн Кампф». В ноябре 1926 года Георг умер и был похоронен рядом с женой на центральном кладбище Майнца. На положенном сверху большом, грубо обработанном камне была простая медная табличка с единственным словом: «Кельнер».
В конце того же года вышел второй том «Майн Кампф», содержавший такой вывод: «В эпоху нынешнего расового вырождения государство, посвятившее себя поддержанию лучших расовых свойств, когда-нибудь неизбежно будет править миром». Видя ужасающий подтекст этой книги и ее обращенность к глубоко укоренившимся предрассуд-кам немцев и их милитаризму, судебный инспек-тор сокрушался и спрашивал себя, долго ли еще он сможет оставаться оппонентом опасного автора. «Я с самого начала знал, что Гитлер и его политика ведут к войне»[29].
В 1928 году социал-демократы удержали национал-социалистов на уровне трех процентов голосов, однако массовая безработица и потеря сбережений во время всеобщей депрессии 1929 года нацистов вполне устраивали. Их воинственный, но харизматичный лидер обрушился на капитализм и коммунизм, винил евреев во всех общественных болезнях, клялся вернуть величие Германии – возродить не просто прежнюю империю, но Великую Германию, и первым шагом к этому должна была стать аннексии Австрии. К 1930 году нацистская партия была уже второй по численности в стране, и че-тырнадцатилетний Фриц, будучи в том возрасте, когда подростковый бунт против родителей совершенно естественен, проникся все более явной очарованностью нации Адольфом Гитлером, чье представление об арийском превосходстве возвышало в дарвиновской иерархии даже самых тощих немецких мальчишек и позволяло им попирать «низших людей». Когда Фриц пришел из школы домой, насвистывая популярную песню о марширующих по просторам эсэсовцах, и заявил, что хочет вступить в гитлерюгенд, Фридриху пришлось приложить невероятные усилия, а обычно спокойной Паулине произнести гневную отповедь, чтобы его отговорить.
После приезда Гитлера в Майнц на массовый митинг сёстры Паулины и их мужья заговорили о том, что стране нужна «сильная личность», чтобы навести порядок. Ее брат Франц допустил, что проголосует за национал-социалистов. «Жертвы нацистской пропаганды» – так писал Фридрих о своей родне. Но еще больше тревожили его представители суда, включая прокуроров и судей, которые всерьез воспринимали воззрения Гитлера. Фридрих разозлил старшего инспектора, когда предрек новую войну, которую тот начнет. Один коллега посоветовал ему быть осторожнее: сочувствующих «гитлеризму» не всегда можно было сразу узнать, но эти люди могли быть опасны.
В июле 1932 года нацистская