мне уже удастся выбить у вас из головы мысли о Рубедо? Неужели вы думаете, что сотни алхимиков до вас не пытались его найти? Их всех постигла неудача, а они, в отличие от вас, уже многое умели и знали, что делают. К тому же я решительно не понимаю, зачем Рубедо в простом оборотном зелье.
– Это не простое зелье. Это готовое заклинание в стекле. Чтобы сработало, нужно просто открыть пробку. Или разбить флакон.
– Зелье, которое не надо пить или втирать! – сказал Сордус раздраженно. – Какая чепуха! Итак, если я открою флакон, то превращусь в курицу? Или вы тоже? На каком расстоянии оно действует? Расскажите, очень интересно!
Сейн суетливо бросился перебирать исписанные формулами бумаги на столе. Потом забрал у профессора тетрадь, пролистал несколько страниц к началу, снова вернулся к уже открытой…
– Сейчас… Я где-то пытался рассчитать.
– Пытался?! То есть вы не знаете? Я третий год учу вас все делать правильно. Когда алхимик варит зелье, он не просто так учитывает того, кто это зелье будет пить. Пол, возраст, примерную массу тела… На что вы опирались в своих расчетах?
– Наитие меня еще не подводило.
– Наитие… – Сордус скривился, будто слово горчило у него на языке. – По наитию вы можете коров в темноте доить. Я еще раз спрашиваю: если мы откроем пузырек сейчас, сколько студентов в этом кабинете превратятся в кур? А сколько умрут, обернувшись лишь наполовину?
Сейн молчал, до боли сжимая челюсти.
– У меня есть ответ – нисколько. Ваша формула полна ошибок, она испорчена! В кои-то веки хотел похвалить вас за то, что управились раньше других. А вы приносите мне какую-то, с вашего позволения, бурду! Пренебрегая не только соображениями безопасности, но и всеми моими уроками.
– Зелье работает! – твердо повторил Сейн.
– У вас есть готовые формулы! Все, что вам нужно, это пользоваться самым главным котелком – тем, что у вас на плечах, – и делать все по правилам! Но даже эта работа для самодовольного выскочки вроде вас слишком…
Сейну надоело выслушивать. Он забрал со стола свое зелье и шагнул к выходу. Столько времени он терпел все эти пыльные фолианты, бесконечную зубрежку, формулы… пока однажды не обнаружил, что, несмотря на ограниченность всего тремя заклинаниями, алхимия самая гибкая из всех дисциплин в академии.
И тогда он пересилил себя, нырнул в учебу с головой, но уже с другим взглядом. И со жгучим желанием создать нечто свое. Он искал ответы на вопросы, над которыми уже веками никто не ломал голову. А нужно было спросить себя всего об одном: кто это вообще оценит?
– Вернитесь к столу сейчас же! – догнал его требовательный голос профессора. – И сварите то, что я вам скажу!
– Ага, – буркнул Сейн, переступая порог, и швырнул флакончик через плечо.
Звон стекла за спиной поставил точку в разговоре, и кабинет наполнился кудахтаньем пернатых глоток.
В обозе
– Будет больно, алхимик, а?
Кряжистый Бальтрам сидел на пне, так сжимая ножны, лежащие у него на коленях, что