бы вскружить головы вандалам-расхитителям гробниц. Захоронены крестьяне, беглые заключенные, максимум представители рабочего класса. И скорее всего…, – она вытащила заколку из угла рта и вставила ее в волосы, – раскопали могилы звери, голодные дикие звери.
– Да, – словно под гипнозом слов Агнесса Францевны согласилась Тоня, – но только вряд ли бы они использовали лопаты…
Некоторые из островитянок заохали, кто-то по-бабьи запричитал. Апеллировать «представителю наркома» на последнее высказывание было нечем.
– Много? – Спросила дрожащим голосом кто-то из девушек.
– Две лопаты… – ответила бурятка упавшим голосом послушно прижимаясь как ребенок к одной из женщин, пожалевших ее.
– Могил?! – Повысила, не сдержавшись голос Мария.
– Несколько, пять или шесть… – не выдержав заплакала бурятка, дав волю чувствам.
Ее принялись все успокаивать. Агнесса Францевна прогремела деревянным табуретом в углу.
– А незачем шляться где не надо! Да и зачем у нас мужчины? – Она поднявшись вздохнула полной грудью, – это их стезя бороться с врагами и прочими проявлениями зла…
– Вам бы Агнесса Францевна батальоном командовать, – Петров стоял в проеме дверей, с ухмылкой созерцая сцену возвращения «блудных дочерей» – а еще лучше парадом на красной площади…
– А вы товарищ Петров, – Агнесса Францевна поднялась на носочках, ее глаза наполнились гневом, от вида которых многие из женщин поежились, но неё оппонент, – в чем сомневаетесь?.. в том, что мужчины обязаны выполнять мужскую работу, или хотите сказать, что высший состав офицеров победоносной Красной Армии, чьи представители командуют парадом в Москве укомплектован из женщин подобных мне, хоть… заметьте(!) и вполне решительных. Вы… – она выдохнула и так же быстро вздохнула полной грудью и выдохнула снова, – кого пытаетесь сейчас оскорбить?
Егор поднял обе руки с открытыми ладонями вверх «капитулируя» перед ее натиском.
– Пойду соберу мужчин для осмотра оскверненных могил.
Все выдохнули с его уходом. «Предгрозовая атмосфера» разрядилась. И женщины дружно продолжили успокаивать «опальных» девушек.
Агнесса Францевна победоносно взглянула на Марию. Конечно она знала о ее симпатии к Петрову. Ее внутренне даже веселило, что девушка выбрала нейтральную позицию. Мария же не желала признавать ни «восставшего из мертвецов» Егора, ни предавать его вставая открыто под знамена «наркома». «Торпедированная» проницательностью Агнессы Францевны она погрузилась в общую атмосферу поддержки девушек, переживших тяжёлое потрясение. Визуально. И вполне театрально. Про себя улыбаясь, вспоминая одну из чеховских постановок и роль в которой она играла после съезда представителей старших товарищей по партии.
Петров ни чему не улыбался. Да и сцены в его жизни были в основном ужасными, кровавыми и вспоминать ему их не хотелось, но и забыть было невозможно. Как и не хотелось ковыряться в могилах, тем более