черствость и нежелание помочь сестре, списывая это, как обычно, на то, что младшенькую всегда больше баловали и позволяли ей. Хотя и младшенькой уже давно она себя не чувствовала, и баловать, тем более после бабушкиной смерти, стало ее и вовсе некому.
Не выдержав в очередной раз отсутствия улыбки на Алесином лице, Леша сам, провожая девушку после танцев до дому, спросил, в чем дело. А услышав в чем дело, расхохотался, чем привел подружку в немалое смущение: что ж тут такого веселого?
– И из-за этого, дурочка, ты переживаешь так? Ну, и поедешь на полгода в город – разве ж это срок? Тем более что это всего двадцать километров от нас, я бы пешком, наверное, смог ходить каждый день. А на выходные приезжать будешь, не каждый же день там смены. Может, тебе еще понравится, да остаться захочешь? – поддразнил он Алесю, но, увидев подступающие к глазам слезы, успокаивающе сказал: – А хочешь, я сам к тебе приезжать иногда буду? Мы же с отцом мед возить осенью на продажу станем, вот отпрошусь после рынка и к тебе забегу когда-нибудь. Да и не станет же тебя твоя Нина век за подмогу держать, вернешься к батьке. А там, глядишь, и свадьбу сыграем.
Алексей сказал об этом так спокойно и убежденно, как будто слова о женитьбе звучали между ними не в первый, а как минимум в двадцать пятый раз, и все уже было давно оговорено и решено. Алеся даже обиделась немножко – а ее-то он спросил, может, она еще замуж и не пошла бы? Не потому что за него отказалась бы, а ведь рано совсем, им только по восемнадцать. Но уже перед сном, который долго к ней не приходил в эту ночь, прокручивая в голове детали разговора, девушка мысленно согласилась со всем, сказанным Лешей. К чему перед собой лукавить, ведь любят они друг друга, а разве любовь не способна потерпеть такую малость, как несколько месяцев в разлуке? Да и не на край света же она уедет, действительно, каждую неделю будут встречаться. Зато потом сама Алеся с чистой совестью объявит отцу и всем домашним, что, выполнив долг по отношению к ним, к семье, к сестре и ребенку, которого та пока еще только ждет, тоже надеется построить свое счастье. И уж тогда-то никто не позавидует, не обговорит за спиной, не поехидничает.
Наутро, не вдаваясь в детали и причины своего внезапного согласия, Алеся сказала отцу, что поедет работать вместо Нины.
– Бабушка, смотри, я нашла в интернете пятьдесят восемь человек с твоей фамилией!
– С дедушкиной? – поправила внучку Надежда Платоновна. Вообще-то ей было слегка обидно: вместо того чтобы расспрашивать о ее собственной семье, Сашка почему-то не на шутку увлеклась историей Маркевичей, хотя практически ни с кем из них не только общалась, но даже и не знала их, за одним-единственным исключением.
«Неужели имя и те, в чью честь называют в семье детей, имеют такую власть? – подумала женщина, – Хотя Саша, конечно, этого пока не осознает…»
Старшего сына, Надиного мужа, свекровь Алеся Михайловна назвала если не совсем в свою честь, то похожим образом – Александром. По семейной легенде, у ее собственной сестры во время