шею под холодными хребтами одеяла и с ночной повязкой на глазах. Она заговорила первой:
– Разденься и ныряй ко мне, котик.
Я выполнил порученное мне задание и ощутил как изгибы ее тела доверчиво отдавались неге и моей профессорской ладони.
– Я Адам, а ты – моя Ева. Мы наги, а в Библии нагота появляется только после грехопадения. До грехопадения можно говорить об отсутствии одежды, но это еще не была нагота. Речь ведь идет не о каком-то нравственном изменении, как может показаться на первый взгляд, а о метафизической мутации, затронувшей весь характер человеческого бытия.
Потом, все так же не снимая ночной повязки с глаз, Николь поведала мне о вчерашнем звонке с кафедры, из которого следовало, что одна монашка в цветастом худи уже битый час как слонялась у двери с табличкой «Джейсон Ф. Александр», надеясь его, то есть меня, подстеречь.
В этот момент я понял, что неплохо бы уже избавить себя от пленительной как соус терияки воронки сотрудничества с религиозными фанатиками и перейти от сотрудничества с Мартином к чему-то большему. Будучи моим благосклонным другом, а не просто расчетливым арт-менеджером, Мартин сам отстранился с горизонта. Служба отнимала у него все больше времени, с тех пор мы виделись все реже. Он все простил, да и, уж кто-кто, а он не стал бы точить на меня набор подводных ножей Kasumi; позволил лавировать между интрижками второстепенных персонажей, не прибегая к барочным упражнениям в риторике.
## III
В наших c Николь отношениях я вскоре начал различать новую поэтику скорби по ее отцу. Вернувшись домой, мы заварили Бурунди и устроили ставшую теперь привычной семейную бурю в чашке Петри. Дело в том, что Николь тайно купила и подарила мне талит гадоль, накидку для молитв.
– Секс в талите – я смаковал каждое слово, – меня это, определенно, заводит, как ключик заводного щелкунчика.
Правда в том, что каким бы захватывающим ни был сюжет, секс всегда будет иметь повышенный градус интереса. Среднестатистический читатель пролистывает десятки страниц, предвкушая то, как густые сливки будут медленно стекать с губ этой милашки. Или я сейчас проецирую свое отношение к литературе на других?
Одним словом, от скуки Николь вдруг загорелась стать ортодоксальной иудейкой. Поэтому она мгновенно нащупала подобие сексуального комбо-брейкера, способного перевести стрелки моих часов ближе к окончанию рабочего дня.
– Мама и папа встретились, потом развелись, когда мне было два года. Затем через три года снова поженились.
Потом мы выждали незаметную паузу и она предпочла сдаться первой:
– Ну, Джей, давай хотя бы сегодня не будем разводить нашей извечной комедии.
После чего мы занялись невероятно хештег #страстным, идеально отлаженным до машинального уровня хештег #сексом как две #обезьянки.
Ее кожа покрылась глянцем и влагой, и теперь ее слова ранили меня как терпкий пастиш – так называют речь на мертвом языке, произносимую без чувства