рона. Видно, придется поверить ему на слово, даже если Жослен добавил что-нибудь от себя. Как говорится: «Красиво не соврать – истории не рассказать».
© Алиса Орлова-Вязовская, 2016
© Марина Саенко, дизайн обложки, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть первая
Бертан
– Эй, братья, сдается мне, кто-то стучал в ворота монастыря, – воскликнул молоденький послушник Жослен.
– Должно быть, тебе послышалось, дружок. Кто явится сюда на рассвете? Мы живем в такой глуши, что путнику, пришлось бы, идти всю ночь. – Зевнув, проворчал толстяк Арман.
– Это ветки старого дуба задевают стены. – Кивнул тощий и длинный монах Франсуа, примостившийся тайком, вздремнуть у дровяного сарая.
– Я не глухой! – Задиристо воскликнул Жослен. – И точно слышал стук.
– Ну, так пойди, да посмотри сам, и оставь нас в покое со своими россказнями! – Раздраженно буркнул Арман.
Вот надоедливый парень! Солнце, само еще, как следует, не проснулось. Монахи встали затемно, да читали молитву, ежась от холода, в сыром нетопленом зале часовни. От чего же не подремать, пока настоятель занят и не видит свою паству?
Жослен решительно направился к воротам.
– Ай, помилуй меня, Пресвятая Дева! Идите скорее, братья!
– Ох, ну что там еще? Не иначе Святая Франсуаза почтила тебя своим появлением, – усмехнулся толстяк.
Хотя, осень только вступала в свои права, раннее солнышко было не слишком ласковым. Монахам, не хотелось покидать деревянную скамью, что так уютно согрелась их телами.
Вот упрямец этот Жослен! А вдруг, и впрямь за воротами что-то интересное. Пожалуй, стоит взглянуть.
В глазах Франсуа и Армана мелькнуло любопытство, и оба поспешили на зов. Тотчас испуг отразился на их лицах. На истертом камне возле ворот, свернувшись калачиком, лежал ребенок.
– Как думаете, братья, не помер ли несчастный малыш? – Дрожащим от волнения голосом, произнес Жослен.
Арман осенил себя крестом и торопливо сказал:
– На все воля Господа! Экая напасть!
– Ох, у меня душа в пятки ушла, – прошептал Франсуа. – С детства боюсь смотреть на покойников.
– А может, бедняжка спит?
– Так погляди сам, если такой смелый.
Жослен боязливо приблизился к малышу и подергал бархатную накидку, укрывшую ребенка до самых пят.
Мальчик потянулся, открыл глаза и удивленно уставился на монахов.
– Живой, силы небесные! – Радостно воскликнул послушник.
– Дураку понятно, что ребенок просто спал, – буркнул Арман. – Мертвецы не стучат в ворота.
– Ах, какой ты умный! – Усмехнулся Франсуа. – По-твоему, дитя, которому и четырех лет нет от роду, дотянулся до медного кольца, постучал в ворота и лег отдохнуть?
Монахи окинули взглядом, пустую тропу, что вела из перелеска к обители. Ни повозки, ни единой живой души вокруг.
– Чудеса! Словно, с неба свалился этот парнишка, не мог же он прийти сам?
– Ну, что, братья! Не оставлять же малыша одного за воротами. Пусть настоятель рассудит, что делать с бедняжкой.
Жослен ласково поднял ребенка на руки, и дверца тяжелых кованых ворот закрылась за ними.
Не прошло и пяти минут, как двор заполнился монахами.
– Глазам не верю, брат Арман, где это ты раздобыл парнишку?
– Нет, это верно сынок зануды Франсуа! Погодите, сейчас явится вся его родня.
– Жослен, неужто ты стал нянюшкой в знатном доме, и принес сюда маленького герцога?
– Глядите-ка, а малыш точно не из крестьян, бархатная накидка подбита мехом!
– Да, и башмачки с серебряными пряжками.
Мальчик, спросонья, лишь оглядывал всех огромными серыми глазами. За все время, ребенок не произнес ни слова.
– Да что же, ты станешь делать с этой мелюзгой?
– Надо позвать отца Венсана, он сам решит, как быть.
– Господин настоятель!
– Святой отец!
– Да сходите же за ним, верно, он занят чтением и ничего не слышит.
И вскоре, во дворе появился старый священник, с худым морщинистым лицом и светлыми, словно выцветшими глазами.
Обитель, где служил настоятелем Венсан Марель, была бедной. И больше походила на богадельню. В аббатстве архиепископа давно уже позабыли, что затерянный в лесах Пикардии, монастырь Святого Франциска, еще существует. Но, монахи и крестьяне, из близлежащих деревень, искренне любили и уважали господина Венсана. В тщедушном и сгорбленном теле старика, билось сердце, в котором хватало доброты на каждого, кто пришел к нему со своей бедой.
– Что случилось, дети мои? Отчего вы не заняты работой, а столпились, словно стая гусей вокруг червяка?
– Вот, господин