знали о её беременности. Лена родилась удивительно похожей на Аню. Понимаешь, в каком состоянии сейчас олигарх?
– Жесть! – подскочил Гри. – И, судя по газетным публикациям, он ещё пытается помочь дочери!
– Думаю, отец вытащит Анну из беды, сейчас над этим делом работают лучшие адвокаты, – мрачно ответила я, – Анну даже не задержали, она сидит под домашним арестом и…
Трубка на столе резко зазвонила, я вздрогнула.
– Гри, не бери. Это стопроцентно журналисты. Ума не приложу, почему заработал телефон! Отлично помню, как выключала его.
– Наверное, я случайно нажал на кнопку, – протянул Гри и прижал трубку к уху. – Да! Кто? «Треп»? Что вы хотите? Дать комментарий о деле Гаркави? Она сегодня сбежала из страны? Ну и ну! Приезжайте. Кто я? Муж Татьяны, киноартист Гри. Ну, естественно, я знал о расследовании супруги, у неё нет от меня тайн. Чем помогал? Ну, например, посоветовал ей обратиться к своему лучшему другу, следователю Федору Симонову. Да-да, именно он ведёт дело. Послушайте, а фотосессию вы тоже хотите по телефону сделать? Только побыстрей, у меня съёмки запланированы. Ладно, подождём! Ох, от вас ничего нельзя скрыть! Просто не всем режиссёрам захочется снимать актёра, который занялся раскрытием убийства, поэтому мы с женой решили скрыть информацию о моём участии в расследовании.
Гри бросил трубку в кресло и повернулся ко мне.
– Корреспонденты не отстанут! Они очень настырные! Надо один раз встретиться с ними.
– Не хочу, – испугалась я.
– Спокойно, – улыбнулся Гри, – я выведу тебя из-под огня, возьму всё на себя, молчи и кивай, хорошо? Ради твоего спокойствия я совру, что активно занимался расследованием, пусть в газетах треплют моё имя.
Я с обожанием посмотрела на супруга. Понимаете теперь, как я счастлива? На Гри всегда можно положиться, он защитит, поможет, спасёт. Конечно, иногда мне бывает нелегко, жить с гением непросто, но… хотите совет? Никогда не бойтесь трудностей, в них кроются новые возможности.
Мария Воронова. Сократите меня, Владимир Семёнович!
– Что ж вас мужики поставили дежурить на Восьмое марта? – с сочувствием спрашивает Наталья Тимофеевна, подавая мне заряженный иглодержатель. Я молчу, потому что накладываю ключевой шов, требующий полной сосредоточенности. Да и что я могу ответить – что сама попросилась дежурить Восьмого марта, якобы от жадности, польстившись на двойную оплату, положенную за работу в праздничный день?
Затягиваю свой ключевой шов, вроде получилось неплохо, даже ассистент, давно равнодушный ко всему старый травматолог, довольно фыркает.
Нет, не ради оплаты я дежурю Восьмого марта. Я одинокий человек, а праздники – настоящее испытание для таких людей, особенно Международный женский день, когда тебя никто не поздравляет, и 23 февраля, когда тебе некого поздравить, и Валентинов день… И Новый год я тоже не люб-лю, пожалуй, больше всех прочих радостных дат не люблю за почти физическое ощущение уходящей жизни, за печальное признание того факта, что позади остался очередной одинокий