Двенадцать стульев. Илья Ильф

подписывать.

      – Вы думаете, что он подвергается опасности?

      Запасы иронии, накопленные Виктором Михайловичем за десять лет революции, были неистощимы. На лице его заиграли серии улыбок различной силы и скепсиса.

      – Кто в Советской России не подвергается опасности, тем более человек в таком положении, как Воробьянинов? Усы, Елена Станиславовна, даром не сбривают.

      – Он послан из-за границы? – спросила Елена Станиславовна, чуть не задохнувшись.

      – Безусловно, – ответил гениальный слесарь.

      – С какой же целью он здесь?

      – Не будьте ребенком.

      – Все равно. Мне надо его видеть.

      – А вы знаете, чем рискуете?

      – Ах, все равно! После десяти лет разлуки я не могу не увидеться с Ипполитом Матвеевичем.

      Ей и на самом деле показалось, что судьба разлучила их в ту пору, когда они любили друг друга.

      – Умоляю вас, найдите его! Узнайте, где он! Вы всюду бываете! Вам будет нетрудно! Передайте, что я хочу его видеть. Слышите?

      Попугай в красных подштанниках, дремавший на жердочке, испугался шумного разговора, перевернулся вниз головой и в таком виде замер.

      – Елена Станиславовна, – сказал слесарь-механик, приподнимаясь и прижимая руки к груди, – я найду его и свяжусь с ним.

      – Может быть, вы хотите еще компоту? – растрогалась гадалка.

      Виктор Михайлович съел компот, прочел злобную лекцию о неправильном устройстве попугайской клетки и попрощался с Еленой Станиславовной, порекомендовав ей держать все в строжайшем секрете.

      Глава XII

      Алфавит «зеркало жизни»

      На второй день компаньоны убедились, что жить в дворницкой больше неудобно. Бурчал Тихон, совершенно обалдевший после того, как увидел барина сначала черноусым, потом зеленоусым, а под конец и совсем без усов. Спать было не на чем. В дворницкой стоял запах гниющего навоза, распространяемый новыми валенками Тихона. Старые валенки стояли в углу и воздуха тоже не озонировали.

      – Считаю вечер воспоминаний закрытым, – сказал Остап, – нужно переезжать в гостиницу.

      Ипполит Матвеевич дрогнул.

      – Этого нельзя.

      – Почему-с?

      – Там придется прописаться.

      – Паспорт не в порядке?

      – Да нет, паспорт в порядке, но в городе мою фамилию хорошо знают. Пойдут толки.

      Концессионеры в раздумье помолчали.

      – А фамилия Михельсон вам нравится? – неожиданно спросил великолепный Остап.

      – Какой Михельсон? Сенатор?

      – Нет. Член союза совторгслужащих.