Айвенго. Вальтер Скотт

господин, – отвечал Болдуин, – умеет на презрение отвечать презрением, за удары платить ударами, а за любезность – любезностью. Если вы не хотите принять от него хотя бы часть того выкупа, который назначили за доспехи других рыцарей, я должен оставить здесь его оружие и коня. Я уверен, что он никогда не снизойдет до того, чтобы снова сесть на эту лошадь или надеть эти доспехи.

      – Отлично сказано, добрый оруженосец! – сказал рыцарь Лишенный Наследства. – Ваша речь обличает смелость и горячность, подобающие тому, кто отвечает за отсутствующего хозяина. И все же не оставляйте мне ни коня, ни оружия и возвратите их хозяину. А если он не пожелает принять их обратно, возьмите их себе, друг мой, и владейте ими сами. Раз я имею право ими распоряжаться, охотно дарю их вам.

      Болдуин низко поклонился и ушел вместе с остальными, а рыцарь Лишенный Наследства возвратился в шатер.

      – До сих пор, Гурт, – сказал он своему служителю, – честь английского рыцарства не пострадала в моих руках.

      – А я, – подхватил Гурт, – для саксонского свинопаса недурно сыграл роль норманнского оруженосца.

      – Это правда, – отвечал рыцарь Лишенный Наследства. – А все-таки я все время был в тревоге, как бы твоя неуклюжая фигура не выдала тебя.

      – Ну, вот этого, – сказал Гурт, – я нисколько не боюсь! Если кто может меня узнать, то разве только шут Вамба! До сих пор я не знаю в точности, дурак он или плут. Ох и трудно же мне было удержаться от смеха, когда старый мой хозяин проходил так близко от меня; он-то думал, что Гурт пасет его свиней за много миль отсюда, среди кустов и болот Ротервуда! Если меня узнают…

      – Ну, довольно об этом, – прервал его рыцарь. – Ты знаешь, что я обещал тебе.

      – Не в этом дело! – сказал Гурт. – Я никогда не предам друга из страха перед наказанием. Шкура у меня толстая, выдержит и розги, и скребки не хуже любого борова из моего стада.