кровати, и мои руки инстинктивно обвились вокруг нее, не давая ей упасть.
– Что это?
Насколько я понял, мы больше не говорили о картофеле фри. Ее глаза остекленели не только от алкоголя – темные тени затаились в глубине ее дымчато-зеленой радужки. Она нервно облизали губы, на мгновение забыв, как дышать.
– Чудовище. Монстр, которого, как мне казалось, я любила.
Я был сбит с толку и немного напрягся, когда она крепче сжала меня бедрами. Я начал возбуждаться, но пустота в ее глазах отвлекла меня от непристойных мыслей.
– Иэн. Он бил меня. Насиловал. Он назвал меня болезнью. Сказал, что никто и никогда меня не полюбит. – Ее взгляд опустился на мои губы, а затем вернулся к глазам. – Девон мог бы меня полюбить?
У меня перехватило дыхание, а по коже побежали мурашки.
– Что? – спросил я, пытаясь найти ответ в ее глазах. – Ты в опасности?
Наше пьяное рандеву превратилось во что-то более страшное.
– Я всегда буду в опасности, – кивнула она. – Он преследует меня, – сглотнув, она покачнулась на моих коленях и указала пальцем на висок. – Вот здесь.
– Послушай, ты действительно в опасности? Это крик о помощи?
– Ноа, он… он пытался убить меня. – Эти слова Челси прошептала мне на ухо. – Он сжал мне горло своими пальцами, как Мрачный Жнец [8], и спросил, хочу ли я узнать, каково это – сделать свой последний вдох.
Наши взгляды встретились, когда она медленно наклонилась назад. У меня в груди что-то тревожно гудело от искреннего беспокойства за нее.
– Ты в порядке?
– Нет. Я же болезнь, помнишь? В этом нет ничего нормального. – Она едва не свалилась, но я успел схватить ее, вынуждая посмотреть мне в глаза. – Я хочу спать…
– Эй, Челси! – позвал я, обхватывая ее лицо ладонями. Это был интимный жест, но сейчас и момент был интимным – я бы даже сказал, поворотным. – Где этот парень? Иэн? Он живет где-то поблизости?
Она лениво покачала головой.
– Он в тюрьме. Он изнасиловал какую-то бедняжку, потому что полиция не верила моим словам и отказывалась его арестовывать. – Вздохнув, она прижалась к моему лбу своим. – Он был чудовищем, но я считала, что люблю его… Думаю, это и меня делает монстром.
– Ты не монстр.
– Я тебе не нравлюсь, потому что ты видишь правду. Я сломана. Непривлекательна.
Черт, я и правда вел себя с ней как придурок. И ради чего?
Чувство вины накрыло меня с головой.
– Я тебя не знал. Я ничего этого не знал. Прости, что был придурком, когда ты явно этого не заслуживала.
Я был максимально искренним, и Челси, должно быть, это почувствовала – даже в ее состоянии. Она позволила себе улыбнуться. Ее голова покачивалась из стороны в сторону, ее длинные волосы закрывали нас от всего мира. Моих губ коснулось ее дыхание, когда она прошептала:
– Ты хорошо пахнешь.
Все мое тело застыло.
– Мне кажется, меня сейчас стошнит.
Глупо заморгав от резкой смены темы, я потянулся к