ее усталость как рукой сняло.
– Сам город находится в сорока минутах езды отсюда, – ответил Флинн, направляясь к стоянке такси.
– Как же здесь холодно!
Остановившись, он увидел, как Эдди достает из своей ручной клади куртку.
– В Мюнхене в декабре всегда холодно, – заметил он.
– Я хочу увидеть снег, – произнесла Эдди. Ее зубы стучали.
Всю дорогу она смотрела в окно на дома, машины, деревья, людей. Когда мимо них проехал грузовик, она вздрогнула:
– В отличие от Австралии, здесь правостороннее движение. Это так непривычно.
Флинн был с ней согласен. Он сам не сразу привык к особенностям здешнего движения. Глядя на Эдди, он вдруг почувствовал странную тянущую боль глубоко внутри. Не найдя ей объяснения, он провел ладонью по лицу и, отвернувшись, уставился в свое окно. Он больше не видел Эдди, зато слышал ее тихие вздохи удивления и восхищения. От каждого из них эта боль только усиливалась.
Наверное, именно поэтому он сорвался на нее, когда она, вместо того чтобы пойти вместе ним в отель, остановилась и начала глазеть по сторонам.
– Эдди, вы идете, черт побери?
– Мои ноги только что впервые ступили на европейскую землю, – ответила она, обводя взглядом здания.
Флинн хотел сказать, что это произошло еще в аэропорту, но промолчал.
– Я хочу запечатлеть этот момент в своей памяти, насладиться им, – добавила Эдди. – Я так долго об этом мечтала, и мне с трудом верится, что это произошло.
Внезапно она напряглась, посмотрела на него и, схватив оба чемодана, покатила их в отель. Ошеломленный, он несколько секунд тупо смотрел на нее.
Войдя в отель, он услышал, как она на чистом немецком языке осведомляется у консьержа насчет номера, забронированного на имя Флинна Мейдера.
Консьерж приветливо улыбнулся ей, после чего заглянул в компьютер, чтобы подтвердить бронь.
– Я не знал, что вы говорите по-немецки, – сказал Флинн, подойдя к ней.
– Я его не знаю. Я выучила пару фраз из разговорника.
– Зачем?
– Ради удобства и из вежливости, но… – Сглотнув, она посмотрела на беджик на груди консьержа. – Entshuldigen Sie[2]… Простите, Бруно, но я не поняла ничего из того, что вы мне только что сказали, – произнесла она по-английски.
Консьерж снова улыбнулся ей:
– Ничего страшного, мэм. Вы говорили по-немецки без акцента, и я подумал, что вы местная.
– Вы мне льстите, – рассмеялась она, очаровательно краснея. – Danke.
– Willkommen[3].
Судя по ее улыбке, на этот раз она поняла, что он ей сказал.
– У вас красивый отель, – произнесла она. – Вы даже представить себе не можете, как я рада, что сейчас здесь нахожусь.
Очарованный ею, мужчина за стойкой просиял:
– А мы очень рады, что вы остановились у нас, мэм. Не удержавшись, Флинн закатил глаза. Учитывая то, какую цену он заплатил за проживание, неудивительно, что им здесь рады.
Получив ключи, они направились к лифту и поднялись на верхний этаж.
Когда они прошли половину коридора, Флинн остановился