Ярка заржала и вздыбилась, чуть не скинув меня с седла. Кое как удержавшись на лошади, я принялась успокаивать кобылу:
– Тише, милая, тише… Все будет хорошо. Все преодолеем, все переживем…
Мне вдруг до зубовного скрежета, захотелось сейчас же увидеть Егора, прижаться к его сильному плечу, и услышать от него простые слова, которая любая женщина ждет от своего мужчины: «Не бойся, я с тобой…» Мне вдруг показалось, что Егор уже вернулся и сейчас ждет меня в усадьбе, волнуется из-за моего долгого отсутствия. И я ударила лошадь пятками, пуская ее в галоп, стремясь, как можно быстрее оказаться на месте.
Ворота были распахнуты настежь, но машины Егора во дворе не было, и от разочарования у меня даже слезы на глазах выступили. Нет! Это никуда не годится! Нужно взять себя в руки, иначе, так и до истерики недалеко. А это было бы уже совсем ни к чему. Жучка мохнатым комком с заливистым лаем выкатилась нам навстречу. Но Ярка опять захрапела, зафыркала на собачонку, и та, притормозив на полдороге и обиженно повизгивая, стала носиться вокруг нас на приличном расстоянии. Дверь открылась и на крыльце оказался дядя Слава с фонарем в руках. Увидев, как я соскакиваю с лошади, принялся ворчать:
– И где тебя носит по темноте? Какая такая работа в лесу может быть ночью…? Валька вон, вся уже извелась, искудахталась. Еще немного и понеслась бы в деревню людей поднимать на твои поиски. Еле ведь удержал! – И добавил совсем тихо, скорее для себя самого: – Вот же заноза-то еще где непоседливая…! Мертвого до печенок достанет, не говоря уже о живых. И как ее Колька-то терпит?!
Я усмехнулась про себя. Кому, как не мне знать, что если Валька надумала кого-то спасать, то обязательно спасет, и противиться этому было все равно, что противиться землетрясению или, например, тайфуну. Другими словами, бесполезно и, к тому же, себе дороже. Тут и она высыпала на крыльцо, торопливо вытирая выпачканные в муке руки цветастым фартуком со скромным кружевом ручной работы по краям, который, неизвестно где раздобыла. Было у меня подозрение, что она его бесцеремонно сперла из экспонатов Егора, но спрашивать ее сейчас об этом не стала.
Она кинулась ко мне с крыльца, словно я вернулась не с работы, а с войны. И сразу принялась причитать:
– Ну, слава тебе…!!! Вернулась! А я уже волноваться начала… Вон, говорю дяде Славе, что, если Полька не вернется к ужину, надо деревню поднимать. – И тут же, сменив тон, стала выдвигать мне претензии. – А ты чего так долго?! – И, совсем, как недавно дядя Слава, спросила с легкой угрозой в голосе: – Чего там в лесу по темноте делать-то?!
Я сначала хотела рявкнуть, чтобы прекратить этот кошачий концерт, но потом, передумала. Себе дороже выйти может. Поэтому, принялась терпеливо объяснять, что, мол, работала я, пока было светло, а добиралась уже в потемках. Валька внимательно, словно рентген, посмотрела на меня, потом перевела взгляд на дядю Славу, который принял из моих рук повод Ярки, а затем опять на меня. Глубокомысленно кивнула, и пробурчала только:
– Ну,