проехал вперед еще какое-то расстояние, прежде чем окончательно остановиться. В общей куче собралось по меньшей мере десять машин, и это только то, что я смогла разглядеть со своего места. Везде был покореженный металл, куски пластика и осколки стекла.
И тут неподалеку на земле я заметила знакомую бежевую куртку с коричневыми вставками.
Мама!
Тот, кто помог мне подняться, уже убежал, а я с упорством, невиданным прежде, поковыляла к автобусу.
Мир все еще вращался, рука не двигалась, а ноги нещадно болели, но сейчас происходящее сузилось для меня до матери, лежащей на холодной земле у покореженного автобуса.
Я рухнула около нее на колени, даже не заметив боли. Правая рука не двигалась, но левой я отодвинула ворот маминой куртки и надавила на шею, чтобы нащупать пульс. Меня всю трясло, поэтому я не смогла ничего понять.
– Мама! Мама! Мамочка, пожалуйста, очнись, прошу тебя, мамочка! Кто-нибудь, помогите! Помогите, пожалуйста!
Мои крики потонули в общем шуме и голосах других людей.
Неужели никто не поможет?!
Я кое-как расстегнула мамину куртку и приложила ухо к ее груди. От такого резкого наклона перед глазами снова помутилось, мир сделал немыслимый кульбит. Однако ничто не могло отвлечь меня от тишины, которую слышало мое ухо.
– Нет, нет, нет! Мама! – кричала я. Слезы полились из глаз. Быстро привстав, я начала делать непрямой массаж сердца, но у меня не было никакого опыта в этом, и к тому же только одна рука.
– Помогите! Кто-нибудь! – закричала во все горло, захлебываясь воздухом.
Ко мне подбежал какой-то мужчина.
– Что такое?! – спросил он, быстро осматривая нас с мамой.
– Кажется, сердце н-н-не с-с-слышу. – Меня затрясло. – Н-не могу, рука н-н-не дв-вигается.
Незнакомец быстро склонился над мамой, послушал и принялся делать непрямой массаж сердца.
Хрустнули ребра.
Ничего, это ничего, так и должно быть! – всхлипывая, говорила я себе.
Мужчина ритмично давил на мамину грудную клетку, прерывался, делал искусственное дыхание, а я ничем не могла помочь – боль в груди не давала нормально вдохнуть.
Я наклонилась, из-за чего голова закружилась сильнее, взяла маму за руку и про себя, как мантру, повторяла:
Ее сердце обязательно снова забьется! Обязательно!
Но шли минуты, и я все сильнее погружалась в панику.
«Пожалуйста, живи! Пожалуйста, мамочка! Ну, спасите же ее! Бог, дьявол, да хоть кто-нибудь, только спасите! Что угодно…»
В тот момент я даже не думала, как глупо такое просить. Кого-то звать. Да и что божественные силы, если они все же существуют, могут от меня хотеть? К тому же как смогут сообщить свое желание?
Когда ты спокоен, такие вопросы не заставят себя ждать. Но я не была спокойна. Меня поглотила пучина самого настоящего, всепоглощающего отчаяния. И я могла лишь умолять о помощи.
Выпрямившись, чтобы немного уменьшить головокружение, я увидела, как кто-то подошел сбоку. Подошел