законодательства о разделении или объединении дел исходить из конкретных обстоятельств каждого дела, учитывая политическую целесообразность, практическую необходимость и возможность осуществления этих требований.
Однако нарушения законодательства в деятельности органов НКВД не прекращались.
В совершенно секретном приказе НКВД СССР от 9 ноября 1939 г. № 001374 «О недостатках в следственной работе органов НКВД»[37] говорилось, что, несмотря на неоднократные указания, в следственной работе органов НКВД по-прежнему имели место нарушения Уголовно-процессуального кодекса.
Аресты производились без предварительной санкции прокурора, а постановления о заключении под стражу обвиняемым не объявлялись. Допросы арестованных зачастую осуществлялись не в течение 24 часов после ареста, а через 10–15 дней; обвинение же предъявлялось не в течение 14 суток со дня ареста, а через один – два месяца. Обвиняемые не допрашивались неделями; если же и допрашивались, то эти допросы не всегда протоколировались. При составлении протоколов не указывалось время начала и окончания допросов. Отмечались случаи изъятия из следственных дел документов. Нарушались сроки ведения следствия. Ходатайства перед прокурором о продлении срока содержания арестованных под стражей по ряду дел возбуждалось с опозданием на два, три и более месяцев. Следственные материалы обвиняемым предъявлялись частично либо не предъявлялись вовсе.
Имелись случаи, когда органы НКВД, не опротестовывая постановления прокуроров о прекращении дел, продолжали содержать арестованных под стражей. Некоторые органы НКВД направляли в Особое совещание при НКВД СССР дела, которые при соответствующей доработке могли быть рассмотрены в судах, или такие дела, которые за отсутствием состава преступления должны были прекращаться на местах. В отдельных управлениях НКВД допускались факты утери следственных дел или оставление их без движения, тогда как обвиняемые по этим делам продолжали содержаться под стражей.
Между тем в приведенных и многих других документах того времени, содержавших критику деятельности органов НКВД при ведении следствия, ничего не говорилось о недопустимости имевшейся практики применения недозволенных методов физического воздействия, хотя ранее на это неоднократно обращалось внимание.
В уголовно-процессуальном законодательстве с 1922 г. недвусмысленно указывалось, что следователь не имел права домогаться показаний или сознания обвиняемого путем насилия, угроз и других подобных мер. Данные требования не отменялись на протяжении действия всех редакций УПК РСФСР.
Основными началами уголовного законодательства Союза ССР и Союзных Республик, утвержденными Постановлением ЦИК СССР от 31 октября 1924 г.[38], на основании которых формировалось уголовное законодательство страны вплоть до 1958 г., декларировалось, что «задач возмездия и кары