опустила, вытерев изящными пальцами соленные дорожки с щек. Белокурая красавица упряма в нежелании выказывать малейшую слабость. Не Катрин, та знает множество причин для слез соседки, а Джеймсу, который несмотря на отвратительную привычку лезть куда не надо, отвесил ей шутливый кивок и скрылся в длинном коридоре. Без колких слов и многозначительных взглядов.
– Перестань якшаться со всяким сбродом, – голос у Сесилии не сквозит жалкими всхлипываниями, несмотря на ее состояние. Он ровен и твёрд, как и осанка провидицы.
Сесилия Ваула происходила из древнего, уважаемого в мире магов рода, и окружение у нее было соответствующе. Они называли себя «Венценосными» и когда-то старший брат Катрин был в их числе. На самом деле он был одним из тех, кто основал этот снобский клуб, но с тех пор утекло много воды и от того мальчишки остался лишь далекий образ. Катарина не знала, где он сейчас, но подозревала, что очень далеко от дома.
И еще дальше от мира, который его сломал.
– Джеймс – мой друг, Сесилия, – тихо выдохнула Джонс. В ее руках сверкнула крышка плеера, которую она поспешила запрятать в передний карман. – И перестань его так называть, ты стала перенимать дурные привычки Аарона.
Сесилия вздрогнула и Катарина, замедлив шаг, приготовилась выслушать тираду о том, что где она и где Джеймс. А после вытирать с бледных щёк девушки дорожки новых слез, гордых и злых. Так всегда происходило, когда она упоминала при ней Аарона. Белокурая красавица была помолвлена с самым отвратительным человеком на всём белом свете. Нет, внешне он словно сошел с картинки, но характер явно вытащили откуда-то со дна преисподней.
Он встречался с Сесилией в темных уголках Академии, неизменно таскал ей цветы, сорванные в оранжерее одним из его подпевал – сам бы он никогда не пошел на кражу, отнекиваясь рыцарским благородством, – и после нескольких неудачных попыток залезть избраннице под юбку взрывался всеми красками ярости. Сесилия слушала поток грязной ругани в свой адрес с безразличием и только когда он оставлял ее одну в одной из нищ здания позволяла себе расплакаться от обиды.
А потом шли красивые извинения. Причем на публику, чтобы у Валуа не было и шанса отказать ему.
По ночам, когда Кати слышала тихие всхлипы, она молча отдёргивала край одеяла, пуская израненную девушку в свою постель. Та всегда оплетала ее руками, утыкалась в ямку над ключицами, воображая покой, к которому стремилась в отношениях со своим женихом. Джонс несмотря на свой дурной нрав никогда ее не гнала. Напротив, временами ласково перебирала белокурые пряди, один за другим, пока она наконец не засыпала.
Но как долго это будет повторяться? Их комната и так похожа на гербарий, ещё немного и там в цветах заведется новая жизнь.
– Я так понимаю, ты тоже будешь участвовать в соревнованиях? – Валуа поправила растрепавшиеся волосы Джонс. Она уже решила, что если та снова проиграет, то останется с ней в этом году в Академии.
– А у меня есть выбор? – вздохнула