етней жарой улицы.
Запахи пота, фруктово-ягодного кальяна, феромонов и дорогого алкоголя смешивались в воздухе в невообразимый винегрет ароматов, что в пору было жевать, настолько плотным и осязаемым он казался.
Управляющий клубом Влас Майоров редко появлялся здесь по пятницам, понимая, что даже уединившись в собственном кабинете, он не сможет сосредоточиться на работе из-за невыносимого шума, сотрясающего весь бар. Но сегодня случился тот необычный день, когда владелец бара вернулся за стойку, бок о бок работая со своими подчиненными. Такие вылазки он называл походом в Гембу[1]. Это позволяло не только наладить работу бара изнутри, но и не утерять навык высококлассного гуру коктейлей.
Когда Влас возвращался за стойку, пространство вокруг него застывало. Он не слышал музыки и голосов, пьяных вздохов и бесконечных комплиментов девушек-мотыльков, что слетались к бару, желая погреться у костра его обаяния. Костра, что он создавал вокруг себя, сам того не подозревая.
Брюки скини в сочетании с классической черной рубашкой с закатанными рукавами подчеркивали его статус и легко считываемое безразличие к окружающим. Бесконечно печальный, отстраненный взгляд всегда смотрел сквозь собеседника. Только приветливая, ничего незначащая улыбка. Только сдержанные, четко выверенные жесты.
Влас слышал только звук льда, бьющегося о стенки стакана, щелчок зажигалки, поджигающей очередной коктейль Б52 для девушек у барной стойки, звук собственного сердца, что давно не реагировало на окружающую его реальность. Оно билось размерено и тихо, равнодушно ко всему внешнему, концентрируясь лишь на отдаленном слабом эхо чувств, что сидели глубоко внутри.
Одарив мимолетным кивком, барышень, что посвистывали ему с танцпола, Влас без интереса провел взглядом по толпе. Безостановочно дергающиеся под выверенный громкий бит гости бара трансформировались в цветные едва различимые пятна, что распадались на фрагменты вспышек вместе со звуком, разрывающим колонки.
Неоновое мерцание прервалось лишь на долю секунды, и замерший на мгновение идеальный шум превратился в поглотившую голоса тишину.
Хватило всего секунды, пока один трек сменял другой, чтобы вязкое молчание прервал знакомый ангельский смех. Смех, что он узнал бы из тысячи других. Искренний, заливистый, негромкий. Он звучал в его голове даже, когда ее не было рядом. Как мелодия песни из глубин памяти, которую он слышал, но не мог вспомнить. Ноты, которые плескались где-то в океанах его разума, а он прислушивался к ним, не мог крепко сжать и потому довольствовался только этим эхо.
Сердце Власа чертыхнулось в груди от заглушенного и забытого им чувства. Он оглянулся в поисках любимых синих глаз. В поисках миража, что постоянно ускользал из его рук.
Колонки завопили новую композицию Mary Gu, и Влас, наконец-то, различил слова, которые до этого не были ему интересны. Словно он вынырнул из глубины, и ему необходимо было время, чтобы прийти в себя. И сейчас настал такой момент, когда одновременно обострились все чувства: вернулись звуки и грохот, запахи и цвета.
– Все что не мое. Я пропускаю. Мимо. Мимо. Мимо. Мне давно не нужно быть со всеми милой, милой, милой, – раздавалось из колонок, а в центре танцпола, громко подпевая песне слово в слово, наслаждаясь каждой нотой, двигалась она. Та самая, что однажды похитила его сердце и увезла с собой, оставив лишь едва уловимые отголоски того, что между ними произошло и того, что не успело случиться.
Танец увлекал девушку за собой, затягивая в такт каждой вибрации, заставляя вскидывать руки и двигаться еще смелее, горячее и жестче.
Кремово-каштановые волосы волнами струились по открытым плечам и спускались до самой ее поясницы. Узкие темно-синие джинсы-дранки обтягивали стройные ноги, а блестящая полупрозрачная тряпка едва ли справлялась с функцией топа, что обтягивал упругую аккуратную грудь и больше напоминал вторую кожу, чем предмет гардероба.
Влас тряхнул головой, отгоняя от себя такой желанный мираж, но ноги уже несли его через тесную толпу и липкие ладони поклонниц, пытающихся прикоснуться до парня, пока он находился так близко.
– Тайсон, – Влас с недоуменным выражением лица развернул ее к себе и поднял бровь, когда увидел ее растерянность. – Я думал, ты мне померещилась, – он глубоко дышал, утопая в ее бездонных синих глазах. Взгляд невольно спустился к губам. – Даже привет не скажешь? – Влас, молча, подался вперед и замер в нескольких миллиметрах от ее лица, будто спрашивая разрешения на продолжение.
– Привет, сэнсей, – кратко выдохнула она, прижатая к его груди неугомонной пьяной толпой.
Секунда-две-три.
Встав на носочки и взяв инициативу в свои руки, Лиза сама потянулась к нему навстречу и дотронулась своими сухими от волнения губами до его губ. Приятное тепло прокатилось волной по его телу. Сердце начало предательски бешено колотиться. Его горячее дыхание обожгло ей кожу. От привкуса карамельного латте на его губах, Лиза, казалось, потеряла голову, а рассудок и вовсе помутнел, уступая место необузданному дикому желанию. Толпы мурашек пробежали по ее телу, перебегая от нее к нему и возвращаясь обратно.
Ощущения