Бланш? – без обиняков задал вопрос король.
– Насколько я полагаю, да.
По залу побежал шепоток, а фрейлина леди Бэсс вновь поторопилась к королю, повторив всю цепочку придворных церемоний. Выслушав ее, Годелев кивнул и произнес:
– Не возражаю. Леди Бэсс, прошу вас.
Дама, шаркнув, вышла вперед и прошествовала к Бланшу, ее длинный шлейф тянулся павьим хвостом – того и гляди взметнется веером за спиною. Остановившись напротив гостей, она шагнула к Бланшу вплотную. Ее не смущало, что незнакомый горбун был грязнее пола и источал неприятный запах. Она испросила «позволь» и обхватила тонкими пальцами его подбородок. Дама то вскидывала, то опускала его голову, изучая глаза и черты лица.
– Как зовут твою мать, Бланш? – поинтересовалась леди Бэсс.
– Мою мать звали Кло, – ответил он.
– Кло? – недоверчиво сощурилась дама. – Что за нелепое имя – Кло? Больше похоже на прозвище для актерки. Это единственное имя, которое она носила?
– Я не уверен. Я не помню.
Он постеснялся назвать полностью – Никакая Кло. Постыдная кличка, которой наградили его мать за то, что на вопросы о прошлом она всегда отвечала «никак», или «ничего», или «никакой», или «ниоткуда». Леди Бэсс уже с раздражением таскала его за подбородок.
– Не понимаю! Не могу разглядеть, – с раздражением причитала она.
– Кажется – я могу путать – она иногда говорила, что ее звали Адель, – через силу припомнил Бланш, которому уже было больно от манипуляций леди Бэсс.
И она замерла. Так они и смотрели друг на друга. А потом дама пришла в себя:
– Говоришь, «звали»?
– Да, мадам. Она умерла три весны назад.
Губы леди Бэсс вытянулись в плотно сжатую линию, а кончики их опустились. Она покачала головой.
– Каков твой дар, Бланш?
– Я не уверен. Я не знаю, я ли это был или моя мать…
– Каков твой дар? – строго призывала она к ответу.
– Он замедляет и ускоряет ход времени, – встрял Озанна, и дама обернулась к принцу.
Она отпустила подбородок Бланша, скользнув по нему длинным ногтем, и, обойдя собственный шлейф, встала лицом к королю.
– Сир, я удостоверилась и не имею сомнений. Перед вами внучатый племянник моего покойного супруга. – Она слегка присела в поклоне, как и положено при представлении дворян королю.
Годелев оценивающе закивал, с доброй усмешкой вновь вскинув брови в той манере, в которой он выражал иронию.
– А вы, Роберт, мне говорили: «Зачем отменять теннис, сир? Ведь ничего интересного, кроме дипломатов, сегодня не будет». Ну что, интересно? – Он, забавляясь, повернулся к усатому советнику, который в тон ему посмеивался, хотя и старался сдерживать улыбку изо всех сил.
– Сир, очень!
– Вот и я говорю. Ладно, что делать‑то с вами? – заинтересованно спросил Годелев. – Может, вы, Бланш, что‑то сказать хотите?
Оторопевший, Бланш дышал громко и часто, а потом, сделав пару шагов навстречу, чем озадачил стражу, опустился на колени