сумки в коридоре и босиком прохожу в гостиную. Осматриваюсь. Тот же овальный ковер, мягкий настолько, что кажется, будто трогаешь кроличью шкурку. Тот же массивный деревянный стол, те же оливковые плотные шторы, большой модульный серый диван. Разве только кресло вроде бы было другим.
Итак, Вадим должен вернуться примерно через полчаса. В голову приходит гениальная идея – приготовить его любимые банановые оладушки. Сколько себя помню, тетя Лена никогда не отличалась любовью к кухне, а Вадим, приезжая к нам, не вылезал из-за стола, постоянно поглощая мамину еду, особенно эти самые оладьи.
Достаю из холодильника молоко и яйца. Кажется, муку и крупы они держали в боковом шкафчике, а кухонную технику – в верхнем. Меня не было здесь несколько лет, все могло триста раз поменяться. Но, открыв нужные шкафчики, сразу с легкостью нахожу то, что мне нужно. Такая мелочь, а приятно. Замешиваю тесто, выкладываю будущие оладушки на блинницу, переворачиваю, беру кончиками пальцев краешек оладушка и подношу ко рту. Вроде бы неплохо. Вадиму должно понравиться.
– Привет, мартышка, – звучит позади меня хорошо знакомый голос. Оборачиваюсь. Вадим, собственной персоной. Высокий родной и заметно возмужавший блондин.
Раньше я даже была в него влюблена. Да и как в такого не влюбиться? Он был самым красивым и добрым мальчиком из всех, кого я знала. Несколько лет ждала, когда Вадим первый признается мне в чувствах. Самой было страшно, думала, что засмеет и тогда мы больше не сможем общаться. Я боялась его потерять. Ради него даже стала отращивать волосы и прикупила пару каких-то нелепых платьев, чтобы больше не походить на мальчишку. Но ничего не изменилось.
Тогда я поняла, что дело не в том, как я выгляжу. Вадим просто видит во мне только друга. У него появилась девушка, затем еще одна, а я плакала, запершись в своей комнате, каждый раз, когда видела его фотографии в обнимку с какой-нибудь девчонкой. В конце концов мне это надоело и я решила дать шанс моему однокласснику Мише. Он подкатывал ко мне еще с восьмого класса. И я перестала страдать, поняв, что сама не хочу ничем портить нашу с Вадимом прекрасную дружбу.
Вот сейчас Вадим смотрит на меня со спокойной улыбкой. Бросаю оладушки, подхожу к нему и обнимаю. Я не знаю, как описать то, что чувствую, находясь в его объятиях и прижимаясь к нему всем телом. Может, спокойствие, радость, а может, облегчение. Пока ехала сюда, я очень переживала из-за того, как пройдет наша первая за эти годы встреча. Но сейчас его широкие теплые ладони лежат на моей талии и я могу выдохнуть. Это мой Вадим, до сих пор мой, и никак иначе.
Я так много хочу рассказать ему и так много хочу узнать о нем: как жил, есть ли девушка, как ему учеба, общаются ли они до сих пор с Яном… Но какая-то непонятная обида берет верх, и, вместо того чтобы сказать ему о том, как рада его видеть, с губ срывается первая претензия:
– Ты даже с помолвкой меня не поздравил.
И вторая:
– И с окончанием школы.
– Хотел вживую. Поздравляю.
По его непроницаемому выражению лица непонятно,