Но, ханг побери, кто здесь хозяин? Я начинаю злиться не на диких варваров, а на себя за эту робость, а поэтому гордо поднимаю голову, выпрямляя спину. И мы идём по одной между этими. Я невольно задерживаю дыхание: от мужчин, которые только с дороги, пахнет не цветами. А ещё они смотрят так, словно имеют право.
Прихожу в себя, только когда мы уже на втором этаже. Обычно мы сразу разбегаемся по своим комнатам, но сейчас стоим на верхней площадке, сбившись в кучку. Гвардейцы остались внизу, чампы во дворе, нас никто не видит. И мы стоим молча, с каждой секундой всё теснее прижимаясь друг к другу, держась за руки, ловя тепло плеч, бёдер, пытаясь согреться и согреть. Становится не так страшно. Но в этот момент внизу распахивается дверь, и становится ясно, что сейчас войдут эти трое. И мы прыскаем в разные стороны, разбегаясь по своим покоям, пока нас никто не увидел.
Алита, моя камеристка, уже наготове. Она помогает мне снять тунику и начинает обтирать тело влажными губками, пропитанными ароматными настоями, чтобы смыть с кожи озёрную воду.
– Ваше высочество, вы видели, какой ужас у нас во дворе? – её потряхивает от возбуждения.
Моя кожа покрывается мурашками то ли от холода, то ли от воспоминания о десятках взглядов, изучающих меня и моих сестёр. Запоздалое негодование вспыхивает в груди. Да как они посмели так смотреть? Был момент, когда я почувствовала себя почти обнажённой. Никто никогда не пялился на нас так откровенно. Какое неуважение. Надо будет поговорить с отцом. Если он принимает гостей, пусть предупреждает нас заранее, чтобы не было такой неловкости. Я задумалась, разглядывая себя в зеркало, пока Алита крутилась вокруг. Теперь она натирала мне кожу маслом, и от мягких растирающих движений я начала согреваться. Мои волосы она заколола наверху, чтобы не испачкать маслом. Сейчас они казались более тёмными из-за пропитавшей их воды, а вообще-то тёмненькие у меня обе сестры, я единственная блондинка. За лето, как бы я ни старалась защитить их шляпками, волосы успевают совсем выгореть. И я становлюсь словно мышь, облитая сметаной.
И всё-таки непонятно, откуда такая реакция у чампов на нас, а у нас на чампов. Ну второе понятно: детские сказки о земляных чудовищах. Но вот первое, они что, женщин не видели? Мы были в привычной для нашей местности одежде, все так одеваются: либо длинная туника, либо туника покороче, но с шароварами. Не на балу же и не на приёме.
Алита что-то щебечет, и я не вслушиваюсь, но в какой-то момент до меня долетает:
– … женщины у чампов без них не выходят.
– Погоди, что ты сказала?
Алита сушит мои волосы нагретыми полотенцами, расчесывает, теребя слипшиеся пряди, снова сушит.
– Женщины, говорю, у них без платка на улицу не выходят. Голова должна быть прикрыта. Нельзя, чтобы посторонние мужчины видели открытые волосы.
Вот оно что:
– Это что же и летом в жару? Интересно, чем им волосы не угодили, это же красиво. А ты от кого слышала? Я не читала о таком.
– На рынке от торговцев,