средневекового кроя, мягкой, без воротника, с планкой пуговиц посередине. Как снова и снова в нас повторяется всё, чего о себе мы не помним! Эти прошлые жизни. Эти вечные встречи.
Любоваться им – мне так легко это, так бесстыдно. Мне ведь на самом деле всё равно, кем он числится здесь, кому он и чем обязан, кому должен он, кто должен ему и что именно. А не всё равно – просто смотреть на него и радоваться тому, каков он есть, прямо здесь и сейчас. Мне не важен ни один из его счетов с жизнью – а важна только его бессмертная душа. Немыслимая роскошь…
Как мы оказались здесь? Искрами вспыхивают картинки. Мы впервые знакомимся в этой, офисной жизни, он пожимает мне руку, неловко. Я улыбаюсь – если б Вы помнили, сколько раз это с нами уже было… Но только раньше всегда Вы целовали мне руку, а не пожимали… о времена, о нравы! Потом где-то на корпоративе нас выносит друг на друга людской волной. Верней, я сама причаливаю к нему, хоть это и не принято. Он же большой начальник. Статусный человек. Его официальная подпись занимает половину страницы. Как раньше три книги занимала его родословная.
Но мне-то чего бояться? Я же знаю, я здесь ненадолго… А вот его моя смелость будто бы удивляет. Или нет, по нему не поймёшь. О мастер бесстрастности, ему бы в покер играть. Но я-то смотрю ещё и глазами души, я вижу его интерес. Конечно, ему важно моё внимание. Моя открытость. Эмоциональность. И мне тоже важно – ещё бы! – его внимание. Если не из внимания, из чего тогда выткан наш мир?
И потом, слово за слово, мы стали ходить обедать в разные закоулки с едой. Это был почти единственный способ остаться хоть отчасти наедине в этих всеведающих лабиринтах «Ока добра». Никакого пошлого флирта! Но я чувствовала – интерес, и тепло, и заботу… Меня было не провести покерным лицом.
Но не мог же это сегодня быть наш первый поцелуй?
Мы выходим во внутренний дворик, где кусты сплошь в огромных соцветиях, чуть покачивающихся на ветру. Вечно забываю, как они называются. Гаультерия? Синхронизия? Здесь нас никто не услышит, и мы неторопливо идём вдоль этой цветочной линии. Чтобы отвлечься от желания взять его за руку, я останавливаюсь и нюхаю эти цветы, глубоко зарываюсь в них носом – и мне становится сладко внутри и ужасно щекотно, почти невыносимо. Так же сладостно, щекотно и невыносимо, как хотеть – и не брать его за руку…
– Если Вы продолжите так яростно флиртовать с этим юношей, Тимофеем, я уволю его ко всем чертям, – внезапно говорит он.
Я в удивлении смотрю на него, а он глядит на меня пронзительно и испытующе. Вмиг понимаю, что да, он и вправду большой здесь начальник. Не наш с Тимычем, но может это проделать, если захочет. Он чертовски умён и умеет выстраивать действия в линию так, чтоб результат был неотвратим и неизбежен. Он Маг. И всегда был им.
Но Боже… вот это поворот! Я чувствую волну праведного гнева. Тимч? Серьёзно?? Да он же мне как брат! И, чёрт побери, это низко, угрожать мне вот так!