и изображать из себя весельчака он считал пошлым. Но иногда втихую, когда был один, пытался петь, и убеждался тому, что слух и голос у него все-же есть. Слух, конечно, у него был, и музыка ему нравилась, и отдельные музыкальные произведения он с удовольствием слушал, но воспроизводить даже застольные песни не умел. Остальных слушал внимательно даже подбадривал их исполнение. Так как среди родственников и друзей были признанные в их кругах исполнители и даже поэты. Они брали музыкальные инструменты и пели вдвоем, иногда соло, заполняя помещения гостевых комнат громким самобытным пением. Их было два или три. Таким образом певческий талант Жана не был способен развиваться в этой очень конкурентной среде. Не спеша и с торжественным выражением лица, эти люди, в числе которых, иногда, бывал и Жан доставали из карманов блокнотики в котором чаще всего были их новые стихи, которые непременно должны были быть услышаны всеми родственниками. Жану эти процедуры нравились и больше всего, когда они начинали искать свои очки, шаря в их поисках по всем своим карманам. Иногда выворачивая их. Часто вытаскивали салфетки, в которых были записаны их бессмертные творения. Боясь потерять внимание гостей и успеть прочитать свои новые произведения, они гневно посматривали на своих жен, которые должны были следить за наличием этих очков в их карманах. Жану эти процедуры нравились и больше всего, когда они начинали искать свои очки, шаря в их поисках по всем своим карманам.
Очки долго не находились, и Жан молил бога, чтобы они не нашлись вовсе. «Пусть они, эти очки, найдутся потом, но не сейчас», – когда Жан наслаждался приятным вечером и вкусным ужином. Часто эти сцены заканчивались словами: «На, возьми эти», – и жены протягивали им свои очки. После этого начинались процедуры протирания этих очков, их продувание и начиналась декламация новых стихов. Все сопровождалось хлопаньем в ладоши и радостью от услышанного. Телевизор, спать или писать комментарии в социальных сетях Жану нравилось тоже. Социальные сети давали много интересного, но ощущения, что жизнь проходит мимо, обострялись из-за нескончаемого потока разнообразной информации. Тем более, что вечера и обеды в кругу родственников и друзей становились все реже. Общение со всем миром через социальные сети вызывали приток новых сил и обогащение новыми впечатлениями. Многие в этих сетях высказывались громко и с полным откровением так, что иногда приходилось слушать создателей этих контентов, невольно опуская глаза и отворачиваясь от экрана. Оказалось, что не все люди готовы к этому.
Старик понимал это и многим, кто родился до появления социальных сетей, сочувствовал. Для них было непривычно слышать громко то, что они раньше говорили шепотом и стесняясь. Вероятно, они получали дозы таких откровений что не могли долго заснуть. Их одолевала бессонница. Их впечатлительность перерастала в гнев, удивление и потом в равнодушие. «Такая