запряжены, команды отданы. Площадь наполнилась цоканьем копыт по серым булыжникам. Король возглавлял действо, гордо восседая на вороном жеребце, облачённый в крианитовые доспехи с меховыми наплечниками и тёмно-бордовым плащом. Шитый из парчи подседельный вальтрап ярко отливал на солнце, а массивное седло выделяло бы любого всадника среди тысяч других. Король трепетно относился к уходу за лошадьми и щедро награждал мастеров-конюхов, что содержали их в чистоте и здравии. Пришло время испытать животных на выносливость.
После незамысловатого движения рукой лошади перешли на рысь, спешно покидая родную столицу. Предстоял долгий и, возможно, опасный путь.
* * *
Апрель – предвестник Месяца Вечного Древа. Вовсю цвели королевские сады, радовали слух бесчисленные трели причудливых птиц. Сладкие запахи будоражили обоняние, а многообразие красок – людские взоры.
Флаури не раз задавался вопросом сражения с Мантикорой. Последнее время ему даже стали сниться моменты смертельного боя с ней, но решиться на такой отчаянный шаг он не мог по нескольким причинам. Во-первых, вряд ли разумно сражаться со Зверем, если победа не принесёт ничего, кроме сгустков Огня. Их навалом в Тираубене, хоть большого толка от них и нет. А во-вторых, Флаури может запросто погибнуть, и лучше от этого уж точно никому не станет.
Конечно, безумно хотелось проверить свои силы, ощутить те эмоции, что испытывали герои прошлых веков, когда убийство Зверя было поистине жизненно необходимым и имело логическую связь с существованием всего Эруада в целом. Сейчас же столь авантюрная затея не только не имела под собой здравого смысла, но и могла привести к никому не нужной смерти Эрве. Правда, обобщать здесь, естественно, не стоит. У любого, даже самого справедливого правителя всегда найдутся противники и последователи коварных и предательских планов убийства. Вот и Флаури оказался не мил определённому числу жителей Алакорна. Из личных побуждений или по каким-либо другим причинам люди стали потихоньку отстраняться от него, забыв про все подвиги и спасение их душ. Хоть подобных были единицы, но Милане всё же приходилось иметь с ними неприятные разговоры относительно поведения Посланника Валмалинора. Объяснить, что столь вызывающая временами реакция Флаури – ничто иное, как кара богов за непослушание и брошенный вызов, ей не удавалось ещё ни одному такому человеку. Одни верили, другие предпочитали не ввязываться в ненужные им споры, а малая часть третьих искала любые способы уличить Эрве в предательстве. Его провоцировали, пытаясь заставить совершить необдуманные действия, которыми впоследствии будут тыкать.
Милана старалась держаться рядом, но не всегда получалось свести на нет ту или иную ситуацию. Флаури, несомненно, не желал никому зла, но все эти колкости и толчки исподтишка пробуждали в нём чудовищное желание ответить. И если бы не Милана, каждый такой ответ мог бы стать смертельным