из тягучей глубины сна. Перед глазами всё ещё стояла яркая картинка: безупречный, нереальный закат. Я стоял на вершине горы, овеваемый прохладным ветром. Внизу простирался бескрайний, теряющийся в дымке горизонта ландшафт, окрашенный в багровые и золотые оттенки. Рядом, словно сотканная из сумерек, стояла Ева. Черты её лица были размыты, но я отчётливо видел светлые волосы, трепещущие на ветру.
Никогда прежде я не испытывал такого всепоглощающего покоя, наблюдая за угасанием дня. Небо переливалось от нежно-розового до кроваво-алого, словно пламя, медленно сжирающее полотно дня. Ева что-то шептала, но слова тонули в шелесте ветра. Я не хотел слышать её, желая лишь раствориться в безмолвии заката.
Ночь опустилась на мир бархатным полотном. На небе, словно россыпь алмазов, зажглись мириады звёзд. Странное безразличие к окружающему миру овладело мной, вытесняя желание говорить, думать, чувствовать. Но Ева продолжала говорить, её голос звучал всё настойчивее, прорываясь сквозь стену безразличия.
Внезапно меня захлестнула волна необъяснимой ярости. Я резко развернулся, подавив желание сбросить её с вершины.
– Говори же! – рявкнул я, и собственный голос показался чужим – хриплым, исполненным звериной злобы.
– Я люблю тебя! – выкрикнула она в ответ, и в её голосе слышались нотки боли и отчаяния.
– Это всего лишь сон. И ты должна исчезнуть… – процедил я, отворачиваясь.
Мир перевернулся. Я летел вниз, в бездонную пропасть, и ледяной ужас парализовал волю. Я мог проснуться, остановить падение, но… хотел ли этого?
Резкий звонок будильника грубо вырвал меня из кошмара. Я лежал, не двигаясь, уставившись в потолок, чувствуя, как липкие щупальца страха опутывают душу. В комнате царил полумрак, лишь бледный свет уличного фонаря пробивался сквозь щель в занавесках. Не хотелось вставать, не хотелось возвращаться в тот сон, в тот всепоглощающий ужас падения… Раньше я любил спать… Или до сих пор люблю? Последние дни меня мучил один и тот же кошмар, и я снова и снова задавался вопросом: «Что это значит? К чему эти сны?»
Взгляд упал на тумбочку. Там лежала старая металлическая зажигалка – подарок Евы на день рождения. Мелочь, но такая приятная. Она часто напоминала мне о прошлом… Я взял зажигалку в руки. Её холодный металл, грубоватый на ощупь, сейчас казался тёплым и удивительно родным в этой гнетущей тишине.
Я, Марк Пустой, человек с прошлым, полным тьмы и боли. Всегда считал, что не смогу обрести будущее, наполненное светом и теплом. Но жизнь – непредсказуемая штука. Я одновременно жив и мёртв, весел и бесконечно печален…
Мой мир так мрачен и жесток,
Но есть и доля теплоты,
Течет средь мрака тот приток,
Что губит сердце мерзлоты.
Течение, подобно реву зверя,
А зверь – есть отражение мое,
Что не дает забыть то время,
Когда я встретил… Полюбил ее…
Сверкают молнии повсюду,
Сгорает мой бессмертный дух,
Кричат осколки чувств