по специальной навигации, корабль должен был лететь на Луну вместе с экипажем и верховным командованием. Экипаж состоял из десяти человек, а ещё тридцать – это окружение Сталина.
Сергей покачал головой, ошеломлённый услышанным.
– Невероятно! – выдохнул он.
– Корабль весил три тысячи тонн, – продолжал Еркен, его глаза поблёскивали от воспоминаний. – Это почти столько же, сколько «Сатурн-5», который доставил американцев на Луну в программе «Аполлон». Только «Сатурн» отправил небольшой модуль в несколько тонн, а «Иосиф Сталин» долетел бы целиком, без разделения на части.
Сергей снова почувствовал удивление, наблюдая за стариком, словно перед ним был не пенсионер, работавший в местной школе, а учёный, посвятивший всю жизнь инженерии.
– Ресурсы на корабле были рассчитаны на два года, – продолжал Еркен. – За это время СССР должен был победить Германию, и Сталин мог бы вернуться на Землю. Корабль действительно был передовым – не только по меркам того времени, но и сейчас ничего подобного нет. Даже шаттлы – ничто по сравнению с проектом Джураева.
Тут внимание Сергея привлек сейф, покрытый толстым слоем пыли. Дверца была вскрыта. Он подошёл ближе и осторожно открыл его. Всё ценное давно исчезло, но в углу лежала папка с бумагами, покрытая пылью, которую никто не взял. Сергей раскрыл её и увидел листы, исписанные мелким, но разборчивым почерком. Это выглядело как дневник.
Еркен заглянул через плечо, увидел записи и глубоко вздохнул.
– Это записи Эркина Джураева. Галима Бухарбаева конфисковала их. Она хотела использовать их позже для обвинения и казнить его. Но всё пошло не так, как она планировала.
– А как? – спросил Сергей, оглядывая бумаги.
Еркен промолчал. В его глазах мелькнули образы прошлого, как кадры старой хроники: вот он, шестнадцатилетний мальчишка, стоит у станка. Перед ним вращается деталь, которую нужно выточить. Рядом трудятся заключённые – обычные люди, которых режим отправил в ГУЛАГ по статье 58 Уголовного кодекса РСФСР – «Контрреволюционная деятельность». Среди них не только квалифицированные рабочие, но и учителя, поэты, учёные – все те, кого сочли опасными для системы. Рядом ходят надзиратели, грозные и холодные.
Днём стояла невыносимая жара, вечером резко холодало – резкоконтинентальный климат этого региона был суров. Люди часто кашляли, болели, но помочь им было нечем. Врачей почти не было, а лекарства и вовсе отсутствовали. Даже если кто-то заболевал серьёзно, лечение не оказывалось, а смерть была частым исходом. Заключённых хоронили каждый день. Небольшая группа собиралась возле свежевыкопанной могилы: Джураев, офицер из медчасти, двое надзирателей и два рабочих, которых назначили могильщиками. Еркен, подросток, тоже помогал копать. Тело сбрасывали в яму без церемоний, офицер подписывал свидетельство о смерти. Могилы оставались без номеров, а таких безымянных могил здесь было сотни.
Перед