батюшка есть?
– Батюшка есть, и монахи. А ключ у старосты. Как же, я его знаю. Меня тут все знают. Пойдём, отведу, недалеко живёт.
Пошли. По дороге человечек не умолкал:
– У меня просьба будет… Теперь медаль на рынке сколько стоит? Ты купи, когда в следующий раз приедешь – привези. Я ж танкист, в Афгане воевал, у меня вообще-то все медали есть, вот только «За отвагу» потерялась… Мне без этой медали никак. Я-то вообще подводник… Воевал в Анголе. У меня и мундир есть парадный, с орденами. Я на истребителе летал. Меня здесь все знают. Я-то вообще генерал, тут меня так и зовут – Генералом.
И уже на прощанье, когда мы возвращались в монастырь в сопровождении степенного бородатого церковного старосты, мой Вергилий совсем просительно добавил:
– Слушай, у меня к тебе ещё просьба будет. Ты мне две тетрадки привези. Простые школьные. А то они мне здесь бумаги не дают. А мне писать надо. Я очень хорошие стихи пишу. И рисую. В этой церкви это всё я рисовал, меня батюшка попросил; там всё, что нарисовано – это я. Я – на третьем отделении, палата два. Ты там оставь. Так и скажи: для Генерала. Меня там все знают.
Староста отпер собор. Всё внутреннее пространство его покрыто фресками, творением мастера Леонтия Маркова, современника Петра Великого. Но фрески не в петровском духе, а писанные по старине. И много, много в них о конце света, о сатане и о мелких, одолевающих человека, бесах. Замечательна эта роспись своим мистическим символизмом, выразительно-напряжённым изображением борения в человеке Духа Божия со злыми чёрными духами разрушительных сил. Как будто, иллюстрируя Священное Писание, имел Марков перед собой слова Мити Карамазова: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей».
Свирский монастырь возрождается. А километрах в сорока от него прекрасная деревянная церковь пророка Елисея на Сидозере разрушается, и местные жители растаскивают её на стройматериалы. Неровён час, спалят её из озорства. Спалили же – так, по случайности – две деревянных церкви в селе Волнаволок на Пидьмозере, в полусотне километров отсюда. А вот неподалёку от монастыря, у самого Мурманского шоссе, строится часовня, и строит её один живущий при ней – отнюдь не монах, не отшельник. Обыкновенный человек, имени которого я не ведаю, владелец дома, участка и огорода. Строитель.
И в деревне Горка, что на самом берегу Свири, уже стоит часовня.
…Бориса Петровича Пинегина трудно было назвать подвижником. Не знаю даже, часто ли он бывал в церкви, и вообще бывал ли. Питерский инженер, любитель выпить и на все руки мастер, он в начале девяностых купил дом в деревеньке Горка. Пожил там года два-три. И понял, что надо часовню ставить. И начал ставить. Ни денег, ничего у него не было. Собрал он команду, по преимуществу молодых, студентов, археологов и художников, приятелей своей дочери, художницы Кати, и начал с ними работать. Откуда-то взяли стройматериалы. Кто-то составил проект. Каждое лето ездили строить – и «оттянуться» на природе заодно. Был и я там со своими учениками.