вяленое мясо, колбасы, колбасы, которые следовало отваривать и пахли они так, что ум отъешь. Сразу вспомнилось детство, как дед привозил меня сюда, и тут я махом забывала о том, что малоежка, и вообще мясо не ем – тут я наедалась им от пуза. Мясное изобилие разбавлял отварной рассыпчатый картофель, пиалы с крепким горячим бульоном, обильно сдобренным свежемолотым перцем.
– Надеюсь, ты голоден, – усмехнулась я, посмотрев на Марата. – Есть придётся много.
И потянулась за куском мяса. Сначала все просто ели, на разговоры не было времени. Якуп заговорил первым.
– Значит, комбинат наш купить хочешь?
– И до этих краев уже слухи дошли?
– А как же…просторы здесь необъятные, да все одно мир тесен. Я зачем тебе?
– Поговорить. Узнать. Кто лучше старожилов может знать тонкости?
Якуп неторопливо вытер руки о полотенце. Я немного напряглась и отвела взгляд.
– Так Аня. Она же у нас сын полка. Дед ее тридцать лет комбинатом руководил, а работал там и того больше. Сызмальства она у нас по цехам бегала, удержу нет. В семь лет в машине спряталась и в карьер спустилась втихаря, вот Михайла, дед ее покойный, орал на нас…Время другое было, – подытожил Якуп.
Язгулов посмотрел на меня с удивлением – о том, что я буквально росла на комбинате он знать не мог. Да и зачем ему это знать? На плите засвистел чайник. Я поднялась. Холодильник и раковина в маленькую кухню не влезли и стояли в коридоре. Подхватив тарелки я вышла. Якуп понял меня и пошел следом за мной.
– В одну миску все сложи, чего место занимать…хороший мужик?
– Мне откуда знать, – пожала плечами я. – Мне без разницы.
– Аня, – вздохнул Якуп горько.
Затем совсем по-старчески махнул рукой – дескать ваше дело, молодое, куда мне старику лезть.
– Не говори ему, – попросила я. – О том, что было. Незачем ему знать.
Якуп кивнул. Я вернулась на кухню, торопливо убрала со стола.
– Вы поговорите, – решила я. – Потом чай пить и домой поедем, время уже. Я на улицу выйду, не буду мешать.
В сенях из короба вытащила побольше морковки, уже немного грустной к весне, набила ею карманы. Обошла дом, подошла вплотную к забору и свистнула. Основные табуны паслись привольно и неограниченно, их было не дозваться, они ушли в степь. Но стояла весна, кобылы с жеребятами были в загоне, здесь же те, что только на подходе – жеребые. Я достала первую морковку и разломила пополам, чтобы угощения хватило всем, и рассмеялась, когда первая кобыла ткнулась носом в мои ладони. Жеребята еще боялись, держались поодаль, но сладкий запах манил, они подходили все ближе.
– Мы что, ели коней? – поражённо спросил Марат подходя со спины.
– Да, – согласилась я.
– Отвратительно. Ужасно,– скривился Марат. – Ужасно вкусно.
Забрал у меня одну морковку и протянул пегому тонконогому жеребёнку. Тот недоверчиво косился круглыми глазами но медленно делал шаг за шагом навстречу лакомству.
– Ужасно, – согласилась