мы вопреки всему на свете надеялись, что мама поправится, хотя все знали и чувствовали.
Дверь открылась. Появилась целая бригада врачей и выслала нас в коридор, чтобы осмотреть больную. Их единодушный диагноз, когда они вернулись, был таков: «У нее нет ни единого шанса; это конец!» И нам разрешили вернуться к маме в палату.
Ее дыхание становилось все более и более слабым и периодически переходило в судорожные вдохи; она больше не могла ни говорить, ни что-либо воспринимать. Мы с отцом сидели рядом с ней, не в силах произнести ни слова, каждый наедине с ней и со своим горем. Я тихо держал ее за руку, медитировал и посылал ей любящие мысли, чтобы облегчить предстоящее ей великое путешествие.
Всего через несколько минут пришел священник, чтобы совершить над ней последние обряды. Выполняя помазание, он заговорил с мамой громко и твердо, назвав ее по имени. И тут произошло первое чудо. Моя строго набожная мать, которая до этого совершенно ни на что не отзывалась, заметно отреагировала. Предсмертная агония чуть отступила, и мама прислушалась к говорящему.
Но потом вернулся дежурный врач, заглянул в палату и сказал: «Вам всем необходимо выйти, это займет всего несколько минут!» После этого мы снова оказались за дверью.
Он впустил нас обратно через одну или две минуты, и мы увидели, что мама полностью изменилась. Должно быть, у нее случилось сильное кровоизлияние в мозг, потому что половина ее лица стала темно-фиолетовой. Но на лице сияла неземная, блаженная улыбка. Я испытал глубокий трепет и облегчение; увиденное дало мне уверенность в том, что, где бы мама сейчас ни была, с ней все в порядке. Даже спустя три дня, незадолго до похорон, эта улыбка не изменилась, и все родственники, которые видели ее в гробу в последний раз, были глубоко тронуты блаженным выражением ее лица.
Я был безмерно благодарен тому внутреннему голосу, который отправил меня домой, чтобы я мог быть с ней в эти последние минуты и видеть ее блаженную улыбку.
Но вскоре после этого пришла скорбь – прежде незнакомое мне чувство отчаяния, которое было вызвано этим вынужденным расставанием навсегда. Скорбь бушевала у меня внутри, потрясала, лишала дара речи и опустошала. Эта внезапная потеря поразила всех нас до глубины души. Мой отец очень любил маму. Она была гармонизирующим ядром его жизни и всего нашего маленького мира. Было немыслимо, что именно она, которая всегда была центром любви в нашей семье, покинула нас так рано и так неожиданно.
Мы с отцом нелегко переживали это потрясение. Череда сложностей и потерь отбросили мрачную тень на мою жизнь, которая всегда была удивительно счастливой. Даже медитация не могла полностью вытеснить эту глубокую печаль. Пройдет еще много времени, прежде чем я перестану так мучительно скучать по маме и эта рана окончательно заживет.
Отец несколько месяцев не мог найти утешения. Поэтому я остался в родительском доме и в это трудное время помогал отцу в его нуждах, одновременно занимаясь продажей редких книг. Несмотря ни на