вдруг услышали громкий стук в ворота. Это пришел сын кормилицы Накаёри, служивший при дворе государя Камэямы.
– Прислуживал за ужином государю, вот и запоздал… – пояснял он, входя. – Кстати, по пути сюда я видел на углу проезда Оомия весьма загадочную плетеную карету… Заглянул внутрь – а там полным-полно слуг, спят вповалку… А вол привязан к ступице. Интересно, куда и к кому прикатила эта карета?
О ужас! Я насторожила уши и услыхала голос кормилицы:
– Что за люди? Ну-ка, кто-нибудь сходите и поглядите!
Затем послышался голос ее мужа:
– Брось, зачем ты их посылаешь? Нам-то какое дело? К чему нам знать, чья это карета, какой нам с этого толк? А вдруг это кто-нибудь проведал, что госпожа Нидзё сейчас находится здесь, и ждет, пока мы уснем, чтобы пробраться к ней через пролом в ограде? Недаром говорится, что с дочерью не оберешься хлопот, едва она появится на свет… И так у всех – у благородных, у простолюдинов…
– Типун тебе на язык! Кому к ней приезжать? Если это государь, зачем бы он стал таиться? – явственно послышалась речь кормилицы, а так как в плетеной карете ездят чиновники шестого, низшего, ранга, она бесцеремонно добавила: – Все равно, было бы непростительно, если б она связалась с человеком всего лишь шестого ранга!
Акэбоно тоже слышал эти слова, это было ужасно! Тут вмешался в разговор кто-то из сыновей кормилицы, начал громко рассуждать о том о сем… Одним словом, покоя нам не было.
К этому времени, судя по всему, поспело и угощение, потому что послышались голоса: «Позовите же госпожу Нидзё!» Пришла служанка и стала меня звать. А когда служанка доложила: «Госпожа Нидзё нездорова, плохо себя чувствует!» – тотчас же раздался настойчивый стук в раздвижную перегородку – это явилась сама кормилица.
– Что с вами? Что у вас болит? Я принесла вам угощение, покушайте! Вы меня слышите? – стучала она в перегородку у самого изголовья. Дальше отмалчиваться было нельзя, и я откликнулась:
– Мне что-то не по себе…
– Но ведь это ваше любимое лакомство… Когда в доме пусто, вы, как нарочно, требуете подать, а когда приготовят специально для вас, по всегдашнему обыкновению, отказываетесь даже отведать… Ну, как знаете! – И она удалилась с недовольным ворчанием. В обычное время я нашла бы что ей ответить, но сейчас молчала, ни жива ни мертва от страха, а он спросил:
– Что это ты так любишь?
Назови я что-нибудь поэтичное, утонченное, вроде «инея», «снега» или «изморози», он все равно не поверил бы, и я чистосердечно призналась:
– Может быть, вам покажется это прихотью… Иногда я прошу приготовить немножко сладкого белого саке… Кормилица поднимает вокруг этого такой шум… Можно подумать невесть что…
– Стало быть, сегодня мне повезло! Теперь я знаю, чем тебя угостить, когда ты придешь ко мне в гости. Обязательно припасу сладкое саке, хотя бы пришлось посылать за ним в Танскую землю! – с улыбкой произнес он. Никогда не забуду этой улыбки! Не было и не будет