вокзал важнее с него хоть куда уехать можно, а я считаю, пляж, парк и цирк здорово поддержали в отсутствие каких-либо развлечений и перспектив. После моего рассказа вы поймете, что с такими лицами, какие в избытке проживали здесь, трудно вести спокойную жизнь. Так как основным состоянием улицы оставалось: поглощать и скрашивать гримасы социализма, во время демонстраций, а так обычный глухой угол, в котором и провели свое детство и юность.
Город закрытый как и вся страна и поэтому жизнь протекала унылая. Еще и поэтому демонстрации необходимы – чтоб выпустить давящий на стенки, творческий пар. А еще пар от брожения и распада идеалов, жизней, надежд. По улице в межсезонье, когда нет демонстрации, не работает цирк, разведен мост на пляж, и на вокзале не бурлят ГДРовские дембеля, кроме дяди Сашиной телеги, ( не подумайте что отчима) запряженной к Орлику, редко проезжает еще и другой транспорт, не давая лично мне утонуть в узкой и очень глубокой, почти как Байкал, но совсем не такой чистой комнате.
Иногда кажется, что мы стали очень похожи на Индию с ее кастовым разделением, но оказалось, что в будущем у нас установится еще похлеще кастовое общество, но может мне только так кажется.
Спасают большие полукруглые еще дореволюционные окна и то, что, когда кто-то едет, обязательно выгляну и тем хоть на минуту, но спасусь мыслью, что меня здесь ну никак не забудут, не то что кого-то на задворках. Кто-то из друзей или знакомых, проходя мимо, обязательно крикнет: «Эй, Андрюха, выходи!» И я выйду, без оговорок потому что побаиваюсь своей комнаты, населенной самыми настоящими, кровожадными – клопами.
Да! Боюсь остаться в комнате навсегда, боюсь, что жизнь пройдет мимо, а я так и засижусь в жуткой вампирской клетке. Хочу сбежать из нее и знаю, что все равно убегу, когда вырасту, и от этого для начала бегу играть в футбол, ибо только он отвлекает, от сумрачного смрада, и от не детской, сказки о потерянном времени, и еще от озверевших сверстников, которые готовы накормить с унитаза, лишь бы показать свою нечеловеческую крутизну.
Хочу сбежать от перечеркнутых крест-накрест людей, в Малой Советской энциклопедии расстрелянных НКВД. Глядя на их фотографии, еще ничего не понимаю – где живу и кто эти люди. Мне весело. Я еще не знаю и не предполагаю, что скорее всего из -за этого мы и катимся в тар тарары.
Еще не задумываюсь, что дядя Саша как-то связан с этим заговором против перечеркнутых фигур. Он очень озлобленный и называет перечеркнутых «плохими людьми» и «врагами народа». Я хоть и мал, но не понимаю, зачем их сначала печатать как первых людей, а затем вычеркивать, и догадываюсь, что их перечеркивал не сам дядя, а еще до него возможно его отец или дед, ведь энциклопедия вышла еще до его рождения.
Клопы появились недавно. Скорее всего, их кто-то занес, потому что в детстве, когда ходил в садик, их не было. Сейчас их стало много. И их все труднее вытравить, а тем более терпеть укусы. Запущенная квартира, давно без ремонта, мебель не обновляется, а клопам только и надо. Обои в, мазках моей запекшейся крови. Особенно