Макаренко к себе, назначив заведующим одной из патронируемых чекистами колоний.
В ней было девяносто воспитанников, в прошлом беспризорников, воров и бандитов, не успевших попасть в «места не столь отдаленные». Главными воспитательным факторами были труд и полувоенная дисциплина.
Спустя час Судоплатов входил на территорию коммуны. Она была обширной, в несколько гектаров, с жилыми одноэтажными домами, учебными и производственными корпусами. По периметры росли деревья, внутри разбиты цветники и клумбы.
Направился к административному зданию в центре, вошёл внутрь и проследовал в кабинет заведующего. Навстречу из-за стола поднялся сухощавый мужчина в полувоенной форме и очках, крепко пожали друг другу руки.
С первого дня знакомства оба пришлись друг другу по душе, между ними установились доверительные отношения. Тем более что Судоплатов знал «предмет», поскольку сам когда-то беспризорничал.
– Ну, как дела, Антон Семенович, что нового? – уселся на предложенный стул.
– Дела идут, контора пишет, – улыбнулся заведующий. – А из новостей: неделю назад привезли из ДОПРа[51] трёх ребят. Два спокойные, а третий бузит, сидит у меня под арестом.
– Так у вас же карцера нет! – рассмеялся Судоплатов.
– В подсобке сидит, определил ему трое суток.
– Интересно на него взглянуть.
Макаренко, встав из-за стола, прошёл к двери, открыл и крикнул:
– Дежурный!
В коридоре простучали ботинки, возник лет семнадцати парень с нарукавной повязкой.
– Я здесь, Антон Семенович!
– Приведи ко мне Гончарова.
– Есть!
Через несколько минут дверь снова отворилась, порог переступил… Шкет.
При виде знакомого лица он открыл рот и, вынув из карманов руки, бросился навстречу.
– Пашка!
Тот вскочил со стула, обнялись.
– Здорово, чёрт, – расчувствовался старый приятель. – Вот уж не думал тебя тут встретить.
– А я тебя, – держа за плечи, оглядывал его Судоплатов.
Шкет здорово подрос, был худым, но крепким, и с косой чёлкой. Одет был в мятый пиджак, широченные клеша и ботинки «джимми»[87].
– Так. Ты чего бузишь? – спросил Павел.
– Не хочу одевать ихнее шматье, – покосился на заведующего. – Оно всё одинаковое, как у малахольных.
– А чего ещё не хочешь?
– Учиться и работать. От неё кони дохнут.
Всё это время Макаренко молча наблюдал, поблескивая очками.
– Антон Семенович, – обернулся уполномоченный, – я возьму пока этого орла на беседу.
Тот не возражал, оба вышли в коридор и прошли в другой конец, где у Судоплатова было что-то вроде рабочего кабинета.
– Присаживайся, – кивнул на табуретку у стола, вслед за чем, снял кожанку и повесил на крючок.
– О! Так ты теперь гепеушник? – уставился арестант на малиновые петлицы.
– Да, и обслуживаю коммуну, –