толком не знала, от кого у нее родились почти подряд три девочки – Мари, Мишель и Катрин.
Хотя нет, Катрин – точно от Луи: у нее такие же голубые глаза…
Зазеркалье подернулось странной дымкой, и королева почти вплотную приблизила лицо к отражению.
Какая гладкая кожа. И шея ровная, ни единой морщинки. Как долго они еще останутся такими? И не пропадет ли красота, как и прежнее её счастье – не вовремя и очень быстро?
Не дай, Господи!
Она уже стояла однажды на пороге отчаяния и до сих пор отлично помнит, как прятала под высоким воротом синяки и ссадины на этой шее!
Изабо жадно всматривалась в собственное лицо. «Не хочу, не хочу! – с отчаянием думала она. – Я каменею перед страхами и унижениями! Если Бургундец обвинит меня перед королем, начнется ад хуже того, который был, и я тысячу раз позавидую Луи, потому что он еще легко отделался!».
Пять лет назад у короля снова начались приступы безумия, и герцог Филипп почти приказал ей не покидать особняк Барбет.
Но Лувр – не тюрьма.
В лучшем случае Шарль сидел где-нибудь в темном углу, часами смотрел в одну точку и, пугаясь каждого шороха, испражнялся прямо под себя, хотя стул для испражнений всегда ставили с ним рядом.
Безумие пожирало слабую плоть всякий раз по-разному.
Но порой – бодрый и деятельный – он вдруг переходил в своем возбуждении какую-то черту, и больной разум словно кривое зеркало гнул и корежил действительность, превращая ее из опасной во враждебную. Тогда Шарль начинал бегать по Лувру в поисках оружия и раздавал оплеухи направо и налево, не разбирая, кто ему подвернулся.
Внезапно мог потребовать коня, чтобы съездить к «душеньке-королеве», а если на дворе в это время была ночь, и ему об этом говорили, впадал в ярость, все вокруг крушил и орал, брызгая слюной, что «к этой шлюхе только по ночам и ездить!». Даже в минуты просветления, приезжая внезапно в особняк Барбет, король пугал гостей Изабо молчаливым обходом зала, когда, заглядывая во все углы, вдруг задирал юбку на какой-нибудь даме и, злобно смеясь, спрашивал: «Кого это вы тут прячете?»
Изабо шутками и напускной беззаботностью старалась сглаживать неловкие моменты, но беда заключалась в том, что её вид больше не успокаивал Шарля, и двор всякий раз угрюмо замолкал при появлении короля, поскольку никто не чувствовал себя в безопасности рядом с ним.
Как-то раз он ударил и королеву. Почти случайно – так, что сам испугался сделанного. Но страх на лице жены, видимо, произвел сильное впечатление, потому что Шарль, помедлив мгновение, снова ударил её – уже нарочно. Потом еще раз и еще и неизвестно сколько бы ударов пришлось тогда на долю Изабо, не перехвати герцог Филипп руку короля, занесенную для нового удара.
А однажды… о, этот кошмар страшно даже вспоминать! Однажды король появился на улице Барбет, как всегда внезапно. Прямо с порога закричал, что верно ошибся воротами и это дом его брата. Потом подошел к карточному столу, за которым сидела Изабо с несколькими дворянами, схватил