конечно, обиделась. Ведь, как мы знаем, она очень легко могла рассказать Ну-и-парню (а тут он, сразу стало ясно, был замешан), какое на самом деле акварельная девушка имеет отношение к магазину и где можно посмотреть её фамилию. Но не стала! А уж тем более адрес выдавать!.. Но девушка не успокаивалась.
– А кто, кроме вас, мог мой адрес дать? Где, кроме как из договора с магазином, вообще можно было узнать мои имя и адрес?! Никто, кроме вас, моего имени здесь не знает!
– Я вашего имени не знаю, – спокойно ответила Алиса. – И договора на открытки не видела, он хранится дома у директора. Я не знаю, где ваш посторонний мог добыть имя и адрес…
– Я знаю! – раздался вдруг голос от двери.
Конечно же, это был Ну-и-парень. По волшебному совпадению именно в этот момент он вошёл в магазинчик.
– Я проследил за вами. Прямо сейчас – от дома. А раньше – сумев… случайно… снова увидеть вас на улице и до подъезда. Не кричите, пожалуйста, на ни в чём не повинную продавщицу. Я гораздо больше достоин вашего гнева. Вы знаете, что, когда вы сердитесь, у вас в глазах появляются голубые искры? Это очень красиво.
Акварельная девушка куснула нижнюю губу.
– Вот как? А моё имя вы как проследили? Там, на асфальте, прямо под моим окном, моё имя написано ВОТ ТАКИМИ БУКВАМИ! И, чтобы вы знали, после «будь моей» надо ставить запятую, потому что «Валентина» – это обращение! И именно «Валентина», а не «Валентиной». Безграмотно, пошло… И как, как, как вы узнали моё имя?! Это точно были вы, я вас из окна видела, когда вы там с краской стояли.
Ну-и-парень вынул из кармана куртки баллончик и потрясённо посмотрел на него.
– О боже! Я вообще не думал, что можно прочесть мою надпись так! Я просто подумал… Я же не знал, что вас зовут Валентиной. Честно! Я, когда писал… Это же обычай такой, на День святого Валентина. Если девушка нравится, ей говорят: «Будь моей валентиной». Ну, и наоборот. Будь моим валентином, если парню… Слушайте, я сегодня же закрашу! А для вас нарисую цветы. Только, пожалуйста… будьте моей валентиной?
Акварельная девушка молчала. Она явно растерялась и опустила голову, глядя в пол.
– Я вам совсем не нравлюсь? Совсем-совсем? Если не нравлюсь, я не буду докучать, честное слово. Вы мне только скажите. Но только твёрдо. Наотмашь. Не жалейте, если что. Ну?
– Без понятия. – Голос художницы снова стал спокойным и сухим, почти таким же, как всегда. – Я же горбунья. Я всегда смотрю вниз. Я не вижу вашего лица, я не могу его рассмотреть. Так-то.
Кто бы мог подумать, но Ну-и-парень словно обрадовался: аж просиял.
– Это не проблема, честное слово… Главное, правильно встать! И всё будет замечательно.
Алиса, конечно, решила, что сейчас он поднимет девушке подбородок – ну, как в кино.
А Ну-и-парень спрятал баллончик в карман и встал на одно колено. И взгляды их с художницей Валентиной встретились. И оба они стояли, и улыбались, и молчали, и непонятно, как это вышло, но держались за руки, а Алиса глядела