всех его чувств, всего его счастья. Для них он просто вышел, а для себя – для себя он выжил! Не заразился, не исчез, не умер, не погиб…
– Ну привет-привет, – Андрей Викторович оттолкнул в сторону протянутую для рукопожатия ладонь Дмитрия, и не смотря на вонь, на немытость его, обхватил его, обнял, к себе прижал, – Только ты мне больше таких ЧП на борту не устраивай. Всё под угрозу поставил, всё!
– Ну я ж…
– Да ладно, ладно. На поверхности ни сном ни духом о нашей чертовщине. И запроса я по подлодке не давал. Потом. Позже, планомерно, когда границы исследований расширять будем. Но направление я уж задам, прям туда и задам – не беспокойся!
Тем временем Дмитрий все жал и жал руки своим знакомцам, своим товарищам по станции, народ радовался, а Ичиро, так и вовсе поклонился церемониально, согнувшись в прямой угол, руки по швам.
– Я должен был пойти с вами, – склонил голову, пряча взгляд.
– Ты выполнял приказ. И не беспокойся, сидеть в карантине – совсем не похоже на подвиг, или на геройские мучения. Это просто – мучения, – он схватил руку товарища, крепко пожал ее, отступил стыдливо, сказал тихо, – руки потом помой…
И только Рей Вассерман стоял в сторонке, чуть боком повернувшись. Дмитрий подошел и к нему, хотел было протянуть руку, но этот извечно странный биолог только плечом мотнул, скривился брезгливо. Дмитрий отступил, не любил он его, да и сейчас симпатии к этому лысеющему мелкорослику у него не добавилось.
На плечо ухнула рука Андрея Викторовича:
– Ну ты, друг, давай: мыться, бриться, перышки почистить и через пару часов отпразднуем, устроим банкет в вашу честь, открытие обмоем. Ты знаешь, споры эти ваши – это чудо какое-то! Там понамешано всего и сразу! Ну ладно, всё на потом, давай-давай, беги в душ, амбре от тебя я скажу…
***
Пригашен свет, пусты бокалы, и тихой музыки напев, вальсируют, кружатся пары, стихает праздник отшумев.
Рядом присел Чейз, подтянулась и Джесс, в ее руке наполненный красным вином пластиковый бокал вина.
– Покурить бы, – начал Чейз, на станции на курение было наложено вето, как и на всяком подводном судне, – Веришь, пока в карантине расслаблялся, об одном мечтал – затянуться.
– Так ты ж не куришь, вроде…
– Курил, бросил. А тут пробило, прямо до кишок, – усмехнулся, – сам от себя не ожидал. От страха наверное.
– Наверное. А у тебя как? – толкнул плечом Джесс, а та, вдруг, привалилась к нему, положила свою блондинистую головку ему на плечо и сказала чуть пьяненько:
– А я тоже курить хотела и выпить еще. А больше всего – с бокальчиком и в темноте в ванной полежать, отмокнуть. Глаза закрывала, и видела… – вздохнула, – а потом засыпала, и с криками просыпалась. Мне всё эти – мертвецы виделись. Жуть как вспомню.
– Ты их вблизи видела?
– Знаешь, мне и издали хватило. Спасибо, на всю жизнь хватит. Ну не на жизнь, так на годик точно.
– Тебя проинструктировали?
– А, ну то, что молчать, в репортаж не включать, бла-бла-бла там всякое, –