к ней и чмокнул в щеку. Нина Петровна довольно зажмурилась.
– С Шепиловым вчера общался, такой, знаешь, парень понятливый. Молодой, а уже профессор, лекции читает.
– Это главный редактор «Правды»?
– Он. Я его Секретарем ЦК выдвигаю, международные вопросы на него замкну.
– Симпатичный человек.
– И не зазнайка. Вот каким ребятам страной управлять, а не индюкам вроде Молотова. Хочу в выходные его в гости позвать?
– Если с Радочкой все обойдется! – назидательно отозвалась Нина Петровна.
– Это само собой!
К маршалу Жукову в Сосновку приехали Серовы. Его Галина с утра суетилась, давала наставления по предстоящему обеду и самолично взялась за кулебяку. Повар сделал салат из краба, доставленного военными с Дальнего Востока, традиционный русский винегрет, из селедочки приготовил нежнейший форшмак, два вида жульена, в духовку поставил гуся с яблоками. Для себя супруга маршала заказала совершенно легкий салат из тертой свеклы, взбрызнутой лимонным соком с чуточкой оливкового масла. Галина берегла фигуру, не хотела полнеть, ведь мама ее, мягко говоря, была в теле, а значит, и у дочери имелась предрасположенность к полноте. За обедом она все-таки не удержалась и съела тостик с паштетом из печени лося. Накануне под Ржевом Георгий Константинович и Иван Александрович подстрелили лося. Повар Георгия Константиновича, привезенный из Германии, в обязательном порядке добавлял в состав паштета всевозможные травки-специи. С брусничным конфитюром пожаренная на решетке лосятина и котлеты – восхитительны!
За обедом мужчины выпили бутылку тридцатилетнего грузинского коньяка, шутили, вспоминали послевоенные будни в Берлине, где с 1945 года Жуков был главнокомандующим и главноначальствующим на оккупированной советскими войсками территории, а генерал-полковник Серов являлся у него заместителем.
– Когда тебе Хрущев очередное звание даст? – спросил маршал.
– Молчит! – грустно отозвался Иван Александрович. – Дело не в Хрущеве. Отдельные личности меня недолюбливают. Маленков из МГБ Министерство внутренних дел выделил, Круглова в министры протащил. А все для чего? Для того чтобы меня схарчить и хрущевскую власть урезать.
– Значит, несладко приходится? – глядя на товарища, прихлопнул по коленкам Георгий Константинович.
– Выживаем! – улыбнулся Серов. – Жду не дождусь, когда Никита Сергеевич с умниками разберется.
– Если не разберется, ему хана! – подметил Жуков. – Хрущев для многих явление неприятное.
– Вы бы послушали, что они про него говорят! – воздохнул председатель КГБ.
– Борьба, Иван, единоборство! А ты как хотел? Старики не успокоятся, будут Хрущева теснить. Он им как кость в горле. Я б Маленкова на выселки заткнул, а лучше – за решетку, на нем кровь не обсохла. Маленков не далеко от Берии ушел, душегуб, бл…! – тихо, чтобы не услышала брань жена, определил Георгий Константинович. – Неясно, кто у кого был подручный. А Никита в Президиуме Егора оставил. Неправильно это, получит по шапке.
– Пока мы рядом – хер им! – отозвался Серов. –