скоропостижно скончался от оспы. Утрата искренне оплакивалась невестой и весьма огорчила ее мать, энергично готовившуюся к свадебным торжествам.
После смерти матери в мае 1727 года, когда Елизавета Петровна осталась круглой сиротой, начался новый этап в ее частной жизни – предоставленная самой себе, без родительского попечения, она предалась разгулу и оказалась неразборчивой в выборе поклонников. Именно к лету 1727 года относится увлечение Петра II своей теткой.
Ему, как известно, Екатерина I определила в супруги одну из дочерей А. Д. Меншикова. Император вместе с сестрой Натальей был помещен в доме князя под бдительный надзор Меншикова и его семьи. Светлейшему было известно, что 12-летний император, находясь под дурным влиянием развратного фаворита Ивана Долгорукого, уже был близко знаком с прекрасным полом, и поэтому он постарался изолировать своего будущего зятя от стороннего влияния, строго контролировал его общение с лицами, способными отвлечь внимание жениха от невесты.
Оказалось, однако, что Петр II, как и Елизавета, летом 1727 года получил свободу общения, надзор за его поведением ослабел в связи с серьезной болезнью князя, едва не приведшей его в могилу. Именно в недели, когда Александр Данилович был прикован к постели, Петр II отбился от рук и получил возможность выходить за пределы покоев меншиковского дворца.
Первые сведения об увлечении Петра II цесаревной Елизаветой можно почерпнуть в депеше саксонского посла Лефорта от 12 июля 1727 года: «Царь оказывает много привязанности к великой княжне Елизавете, что дает повод к спору между им и сестрою». 19 августа того же года прусский посол Мардефельд доносил: «Елизавета Петровна пользуется глубоким уважением императора, ибо он до того свыкся с ее приятным общением, что почти не может быть без нее. Уважение это должно возрастать, ибо эта великая княжна обладает, кроме чрезвычайной красоты, такими качествами, которые делают ее поклонниками всех».
Неизвестный художник. Портрет Петра II.
Около 1800-х гг. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
9 сентября 1727 года, в день ареста Меншикова, когда Петр обрел полную свободу действий, Мардефельд отметил: «Император в Петергофе до того отличил великую княжну Елизавету Петровну, что начинает быть с нею неразлучным». 8 ноября того же года Маньян сообщал уже не о привязанности, а о страсти императора: «Страсть царя к принцессе Елизавете не удалось заглушить, как думали раньше, напротив, она дошла до того, что причиняет теперь действительно министерству очень сильное беспокойство. Царь до того отдался своей склонности с желанием своим, что немало, кажется, затруднены, каким путем предупредить последствия подобной страсти, и хотя этому молодому государю всего двенадцать лет, тем не менее Остерман заметил, что большой риск оставлять его наедине с принцессой Елизаветой». Верховный тайный совет даже решил, чтобы один из членов совета непременно сопровождал царя.
Роль соглядатая