ел арбуз и громко слушал «Deep Purple» «Child in Time». «Хорошая музыка», – сказал тогда он, сам с удовольствием слушавший старый рок. Борис пожал ему руку, достал бутылку водки и отрезал большущий кусок арбуза. Через час они уже были друзьями, и эта дружба сохранилась на годы. Борис со временем стал бизнесменом, занимался строительством и имел несколько заводов по производству разных видов бетона. Его сына Лёшу Одинцов последний раз видел двенадцать лет назад, когда тот ходил во второй или третий класс школы. Борис развёлся с первой женой, и та с сыном уехала к матери в небольшой городок Московской области. Борис сына не бросал, помогал, как умел, и на восемнадцатилетие подарил машину. Николай Николаевич знал, что Алексей поступил в институт и учится где – то в столице.
– Я же в Москве учусь, в Университете Связи и Информатики. Сейчас каникулы. Вот с друзьями и рванули в Крым на машинах. Живём в палатках на берегу моря. Там никого нет и красота, знаете, такая…, – он подбирал слова, – дикая, что ли, первозданная, – было видно, что Лёша в восторге от полуострова. – Папа позвонил, попросил Вас встретить и по Крыму покатать. И вот я здесь.
– Давно в Крыму?
– Уже восемь дней. Ещё три дня, и домой.
– Знаешь, где Следственный комитет в Симферополе?
– Пока Вас ждал, всё изучил. Не переживайте, довезу в лучшем виде, – Алексей нажал кнопку магнитофона и из динамиков полился мягкий джаз «Акустической алхимии». – Нормально? – поинтересовался водитель у пассажира.
– Отлично, – ответил Одинцов. Он любил хорошую музыку.
Глава вторая
Не так давно Красноярск потрясла череда почти одинаковых убийств.
На первое преступление, случившееся в конце августа, особого внимания никто не обратил. Убийство, как убийство. Тридцатитрёхлетнюю женщину, Галину Старову, разведенную, имеющую двоих детей, работавшую на ресепшене в большой старой гостинице города, нашли в номере 114 этой же гостиницы изнасилованной и задушенной обычной бельевой веревкой, той же самой, которой её руки и ноги были привязаны к металлическим спинкам кровати. Оставшийся неиспользованным моток валялся на полу. На столике почти пустая бутылка шампанского, фрукты в вазе. Бокалов или стаканов нет. Отпечатки пальцев в ванной, на бутылке, на ручке двери и столе отсутствуют. Следов насилия на теле эксперт не обнаружил, по всей видимости, привязывалась женщина добровольно. Одурманивающих веществ ей никто не давал. Со слов эксперта – медика женщину насиловали и душили одновременно. Спермы не обнаружено, половой контакт был в презервативе. Следов и зацепок, которые бы позволяли делать какие – то выводы, не было. Сняли кое – какие отпечатки со стен и дверей, нашли какие – то волоски, но всё это был хлам, а не доказательства. Сколько всякого мусора можно найти в гостиничном номере затрапезной гостиницы промышленного города? Камер видеонаблюдения на этажах и в холле нет. Кто куда заходил, и кто откуда выходил установить практически невозможно.
Работала женщина в этой гостинице уже