с заметным неудовольствием ответила она, поднялась и покинула кабинет.
Я шумно выдохнула, прикрыла глаза и потёрла виски. Нет, я ожидала что-то подобное, в конце концов, зная мать, могло быть и хуже, но это не уменьшает ощущения испанского стыда, когда херню говорит или исполняет другой человек, а стыдно тебе. Мне бы уже давно пора смириться с этим чувством, но каждый раз был как первый. Плюс в этом был только один: во всех учебных учреждениях руководящий состав знал, что моя мать и адекватность – это две параллельные прямые, и все проблемы старались решить со мной, лишь бы не вызывать её на ковёр. Благодаря тому же самому, ответственность за себя и сознательность я приобрела куда раньше сверстников, поэтому за косяки отвечала и отрабатывала, а с учителями и преподавателями всегда без труда находила общий язык – авторитета взрослых в моей голове никогда не было, зато было понимание, что с любым человеком можно договориться словами через рот.
– Ты в порядке? – раздался голос Олега, и я открыла глаза, обнаруживая его уже не в кресле, а сидящим напротив меня на корточках. Серые глаза всматривались в моё лицо, подмечая даже мелкие признаки моей мимики, на которые обычный человек даже и внимания не обратит. – У тебя глаз дёргается, ты в курсе?
– Умеешь ты в комплименты, – расхохоталась я, но смех был каким-то надрывным, отнюдь не весёлым, хриплым и похожим на воронье карканье.
Хватка у него жёсткая, не даёт вырваться, губы мягкие-мягкие, без единой трещинки или шелушинки, а его поцелуи не оставляют ни надежды на вдох, ни веры на выдох, ни воли на выбор ответить или нет. Я сама не замечаю, как обвиваю его шею руками и поднимаюсь в порыве быть ближе, теснее, как его руки подтверждают эту одну на двоих необходимость и прижимают меня к нему за талию. В его руках так хорошо, так спокойно и надёжно, что я удивлюсь сама себе – неужели, я умею чувствовать вот так ярко, без оглядки и здравого смысла? Оказывается, умею.
– Зачем? – шёпотом спрашиваю я, стоит мне отдышаться, уперевшись лбом в его плечо.
– У тебя начиналась истерика, – любезно пояснил мне Олег. – Это лучше, чем пощёчины.
– Мудак ты, Аристов, – фыркнула я. – Лучше бы соврал, что не сдержался, потому что я сегодня просто огонь.
– Девочка моя, у тебя в институте по логике что было? – усмехается он мне в волосы и коротко целует в висок. – Повод и причина – это разные вещи, – его рука ведёт вдоль моего позвоночника, заставив меня прогнуться в спине ему навстречу. – В данном случае, твоя истерика – это повод, а факт того, что я ждал нашей встречи – это причина. А ещё есть такая вещь, как провоцирующие факторы, – его пальцы проходятся по моей открытой шее, запуская по моему телу дрожь и мурашки, и подцепляют чокер под подбородком, натягивая и заставляя меня вытянуть шею, подняв голову ему навстречу. – Например, этот твой хвост, который хочется намотать на руку, или с виду невинный чокер, как две капли похожий на ошейник, или эти твои браслеты, похожие на наручники. На что ты рассчитывала? – он разворачивает меня спиной к себе, но не выпускает