мучали мастера. Казалось, они тайно соревновались в том, чей доклад доставит больше страданий присутствующим.
Мастер-повар говорил очень медленно, он перечислял в граммах использованное количество соли и прочих специй, а в паузах между его словами можно было успеть приготовить ужин для всей мастерской. Мастер-лекарь отчитывался за каждый листок с выписанным рецептом. А мастер-надзиратель выходил к меловой доске и рисовал две колонки, над одной из которых он писал слово «план», а над другой – «факт». Картинка называлась «количество дисциплинарных наказаний учеников в процентах», и мастер-надзиратель был крайне горд, когда «факт» возвышался над «планом».
Сегодняшний урок ничем не отличался от предыдущих. Разве Эйдену пришла в голову странная мысль о том, что мастер-счетовод читал отчет об объеме потраченной звездной пыли с такого старого и пожелтевшего листка, что было удивительно, как на него могли попасть новые сведения. Эйден вяло обдумывал эту мысль без какой-то особой цели, когда вдруг произошло невозможное.
Дверь в кабинет отворилась с оглушительным стуком, от чего вздрогнули все присутствующие, включая стол, который кто-то задел коленом. Удивление волной прокатилось по лицам и накрыло мастера-по-общим-вопросам, от чего тот скрипнул, как старое дерево, и сполз со стула на пол.
Событие было настолько невообразимым, что Эйден почти забыл посмотреть, кто же устроил весь шум. И хорошо, что он вовремя вспомнил, потому что в дверях его ждало не менее интересное зрелище. Магистр стоял с нахмуренными бровями, что, не мешало ему выглядеть одновременно смущенным и огорченным. Он был невысоким мужчиной с очень выразительным лицом, за что должен был быть благодарен густым усам или кодексу мастерской, который разрешал мастерам их растить.
Магистр крайне редко покидал собственный кабинет, а застать его за таким вопиющим нарушением правил, как хлопанье дверью во время урока, и вовсе можно было считать за чудо. Впрочем, магистр выглядел виноватым не дольше минуты, после чего он твердым шагом подошел к мастеру-по-общим вопросам, выудил его из-под стола и усадил на стул. Затем мужчина оглядел всех присутствующих строгим взглядом, который задержался на Эйдене и стал задумчивым:
– Приношу свои извинения за столь грубое вторжение, но произошло событие, которое изменит жизнь каждого из нас, – громко и торжественно изрек магистр. – С глубочайшим прискорбием сообщаю, что сегодня умер король.
Звездная пыль
Дорога до поля, где последнее время работали Эйден с другими учениками, занимала около часа. Половину этого времени надзиратель что-то вещал о воспитании и дисциплине. Эйден плохо понимал значения этих слов, поэтому его больше интересовал волшебнизм, видневшийся неподалеку.
Это был большой волшебнизм, который расчищал землю для заготовки звездной пыли. Обычно такие работы выполняли жители соседней деревни, но недавно в мастерскую привезли последнее передовое творение великих ремесленников.
Магистр