больно кольнуло его в самое сердце.
– Они не говорили о ребенке, – голос предательски дрогнул, сигарета выпала из губ, а руки… его «кровавые» руки, задрожали. Он много раз обещал самому себе, что больше никогда не причинит вред ребенку. – Нет уж, я так не играю! – челюсть свело от злости, тело содрогалось от приступа ненависти к себе и тем, кто дал ему этот приказ.
Неизвестный сбросил обувь и прыгнул вниз, вслед за уже ушедшей под воду машиной. У него было две цели в этот момент, которые противоречили друг другу. Молодой человек хотел спасти ребенка или же погибнуть, за предательство самого себя.
Глава 6. Хёну
10 июля, 2276 года
– Мам, – сорвалось с губ. Тело болело, по лицу текло что-то теплое.
Открыв глаза ощутил новый, более сильный, прилив страха. Машина медленно заполнялась холодной и плохо пахнущей водой. Подавшись вперед, вскрикнул от боли. Что у меня болело? Голова, правое плечо и спина. Что произошло?
Воспоминания странные, обрывочные. Ночная дорога, странный разговор родителей. За нами кто-то ехал очень долго, я заметил это когда мы только выехали на автостраду. Почему я не сказал об этом папе? Удар, мама очень испугалась. Отец спросил, пристегнулся ли я. Когда мы оказались в воде? Мама! Папа!
В салоне было довольно темно, но несмотря на это можно разглядеть хотя бы общие очертания предметов. Посмотрев на отца, вскрикнул. Кровь, такая яркая, алая, почему ее так много?
– Пап? – позвал его я. В ответ мужчина даже не двинулся, словно не слышал меня вообще.
Дрожащими руками расстегнул ремень безопасности, подался вперед. Резкая боль прошлась по всему телу, я терпел, пока не увидел…
Собственный крик застрял в голове, как надоедливый и мучительный звон. Отец лежал на руле, лицо повернуто набок, очки… Как такое возможно? Очки торчали из его лица, кровь… так много крови… дурно, меня тошнило…
– Папа! – крикнул я с мольбой. В груди что-то сильно сжалось, очень больно. Болело не только мое тело, кажется внутри все начало гореть.
– Хёну, тише, – услышал голос матери. Почему он такой слабый?
Переведя на нее взгляд, ощутил, как осел вниз. Правая рука мамы вывернута неестественным образом в нескольких частях, такого даже в ужастиках не увидеть. Это я виноват? Все произошло из-за меня? Она пострадала, потому что я плохой мальчик?
– Мама, – губы дрожали, по щекам текло что-то горячее. Я плачу? Нет, нельзя! Мужчина не должен плакать. Не получалось прекратить, мне так больно и страшно. Сердце сильно стучало. Оно может выпрыгнуть из груди?
– Да, мой хороший, я тут, – кряхтя от боли, произнесла мама, медленно стараясь сесть поудобнее. Левая рука почти не пострадала, всего лишь пара царапин, из которых тонкими струйками бежала кровь. – Ох, мой мальчик, будет шрам на твоем прекрасном личике, – с досадой произнесла она, дотронувшись чуть выше левой брови, отчего я зашипел от боли. – Тихо, мой мальчик, все будет хорошо, – с нежной улыбкой, произнесла она.
Воды становилось