товарищем полковником на склад два грузовика сапог привезли. А склад у нас битком забит, некуда сапоги складывать. Дело было ночью. Другой бы товарищ полковник от сапог бы отказался, но наш товарищ полковник не такой, то есть он не такая.
– А ваш товарищ полковник какая? – спрашивал Печкин.
– А наш товарищ полковник такая. Она быстро выход нашла. Перед складом во дворе танки стояли. Так мы эти сапоги в эти танки и сложили. Правда, здорово?!
– Здорово! – соглашался Печкин.
– Здорово, да не совсем. Потом из этого небольшая неприятность вышла. Почти скандал.
– Какая такая неприятность?
– А такая. Утром учебная тревога была. Танкисты стали в танки запрыгивать, а там сапоги всё место заняли. Пока они сапоги вытаскивали, учебный противник всю нашу часть захватил. А вообще, человека лучше товарища полковника, более экономного я в жизни не встречал. У нас в части пять пожаров было, а мы ни одного огнетушителя не истратили.
Дядя Фёдор в это время на сеновале лежал между папой и мамой. Ему так хорошо было, уютно. Он то к маме, то к папе прижимался. Мама говорила:
– Ты, дядя Фёдор, не переживай. Вы с тётей Тамарой поладите. Она очень самоотверженная.
– Это верно, – соглашался папа. – Только мне кажется, что она чересчур уж энергичная. При её размахе ей здесь тесновато будет. При ней можно целых пять детских интернатов содержать.
Тётя Тамара Семёновна лежала на своей двухспальной кровати и думала: «Как хорошо, что я сюда приехала. Через эту деревню я начну всё сельское хозяйство страны поднимать. Скоро миллионы тракторов забороздят пространство полей. Важно только людей хорошо зажечь».
Кот Матроскин в это время на печи лежал и думал: «Жаль, что котов в армию не берут. Ничем я не хуже этой тёти. Я бы запросто до генерала дослужился по хозяйственной части. А Шарик был бы у меня Иванов-оглы-Шариковский».
Иванов-оглы-Шариковский в это время голову ломал, как бы ему устроиться. От его вчерашней будки одни картоночки остались, клеем намазанные. Взял Шарик ноги в руки и бегом в тот самый мебельный магазин отправился, где они кровать покупали. Выбрал себе самый большой ящик и говорит:
– Чего там долго думать – это готовая будка.
Взвалил он ящик на плечи и домой побежал. Бежал, бежал, бежал, бежал, устал. «Нет, – думает, – если я ещё полкилометра пробегу, меня удар хватит. Надо передохнуть».
Влез он в этот самый ящик, свернулся квадратиком и заснул. Благо на дворе давно уже ночь была.
Глава четвёртая. Нацеливание
Утром раньше всех Иванов-оглы и Печкин проснулись. Они наскоро выпили по стакану чая и в дом к дяде Фёдору собрались. Идут они, на жёлто-красные осенние перспективы посматривают.
Иванов-оглы-Писемский удивляется:
– Странные у вас пейзажи здесь какие-то: берёзки, солнцем подсвеченные, пеньки чёрные, речка вон, вся перекрученная, блестит, и ни одного танка, никакой колючей проволоки. Непривычно как-то для военного глаза.
– Это вам, военным, непривычно без колючей проволоки,