ты хочешь жить здесь до самой старости? – умильно улыбнулся Джераб.
– Не стану скрывать, эта мысль кажется мне заманчивой. Вы же сами однажды сказали мне, что я должна уйти… отказаться от привилегий, перестать зависеть от родителей. Вот я и ушла.
– Диана… на самом деле я искал тебя, чтобы сообщить одну новость.
– Ну давайте, удивите меня.
– Родители Джелвиры приняли решение отключить ее от аппарата жизнеобеспечения. Я думаю, ты не простишь себе, если пропустишь похороны своей подруги.
Джераб не один день тщательно подбирал правильные слова, настраивал себя на то, что ему придется долго и нежно успокаивать Диану, после того как озвучит ей эту прискорбную весть. Он был готов к ее крику, слезам, бешенству да к чему угодно, но только не к стоическому спокойствию, с которым Диана ответила ему:
– Да, вы правы. Спасибо, что сказали. Придется вернуться.
Джераб был изумлен.
– Поехали, – только и вымолвил он, накрыв ее кисть своей.
– Нет. Я сама доберусь, – сказала Диана, резко убрав руку.
– Диана… – Джераб замолк, но продолжал смотреть ей прямо в глаза. Взгляд его договорил за него: «Я тебя люблю. Люблю. И не смогу отпустить. Я – убогое что-то, а ты – нечто бесценное. Я не достоин тебя, однако буду вечно прикован к тебе и благодарить Бога за эти крепкие оковы».
– Мистер Эверетт, вы сделали все, что могли… А теперь возвращайтесь к своей невесте.
– Мисс Брандт! – Рамона первая подбежала к Диане, жадно обняла ее. – Как я рада видеть вас!
– Только ты и рада, по-моему, – ответила Диана, взглянув на родителей, что нехотя вышли в холл.
– Неправда! Мистер и миссис Брандт тоже очень ждали вас. Они так волновались!
– Рамона, оставь мою дочь в покое, – проворчал Алэсдэйр.
Рамона отбежала в сторону. Отец подошел к Диане, хмуро глядя на нее.
– Диана! – взволнованно воскликнула мать.
– Подожди! – рявкнул Алэсдэйр и после обратился к дочери: – Вернулась-таки. Ну и к чему был весь этот твой, так называемый, подростковый бунт? Кому и что ты доказала?
– Здравствуй, папа. Со мной все в порядке. Спасибо, что поинтересовался.
– После похорон вернешься в школу! И не вздумай снова сбежать. Я найду тебя в любом случае и отправлю в интернат для трудных подростков. Даю тебе слово.
Поприветствовав дочь, Алэсдэйр поспешил вернуться в свой кабинет. Оказавшись за его дверью, он схватился за грудь. Жгло внутри, так больно жгло, что каждая успешная попытка вдоха стала для него героическим подвигом. Так всегда переживал страшнейшие потрясения в своей жизни Алэсдэйр Брандт – тихо и сильно.
– Как хорошо, что ты цела… Я уже готовилась к самому страшному, – сквозь надрывное рыдание говорила Аннемари. Затем она вдруг вцепилась в дочь, и лицо ее исказилось отчаянной злобой. – За что ты меня так ненавидишь? Если бы ты знала, как мне было плохо!
– Мне тоже было плохо, мама. Но разве есть смысл говорить об этом?