глаз, куда капала вода. Саттри встал на колени и разложил свои пожитки, зеркальце повесил на гвоздь, лохань установил под кран и пустил воду. Прищурясь, рассмотрел щетину, праздно пробуя воду одним пальцем. Из крана в такую жару она текла горячая, и он ладонью намылил себе щеки и смочил кисточку, после чего тщательно взбил пену. Затем раскрыл бритву, коротко поправил ее об одну сторону бритвенного мешочка и взялся за бритье, туго натягивая кожу двумя пальцами.
Закончив, выплеснул воду под раскаленную стену склада, где ее бусины взорвались паром, краткая радуга. Снова наполнил лохань и снял рубашку, поплескал на себя и намылился, сполоснулся и вытерся полотенцем. Бритву убрал, почистил зубы, сидя на корточках в грубой глине, озираясь. Над прибрежьем висела жаркая тишь. Над испятнанными и покосившимися хижинами из вагонки, над заваленными штыбом пустырями и полями осоки проволочного цвета, над пустошами орштейна в воронках и железнодорожным полотном. И тишь среди этих раскаляющихся колоссов из жести и внизу у камней, орляка и грязи, что отмечали речное побережье. Что-то похожее на мышку, только без хвоста, вылезло из бурьяна ниже него и пересекло открытое место, как заводная игрушка, стремительно скрылось с глаз под складской стеной. Саттри сплюнул и прополоскал рот. По Передней улице к магазину шла черная ведьма, известная как Мать Она, хрупкий скрюченный силуэт в черном воротнике с рюшами, а трость ее судорожно утруждалась, пробираясь сквозь жару. Он поднялся и собрал вещи, и вернулся по высохшей глинистой канаве у края склада и вдоль путей, и через поля.
Приближаясь к будке, он увидел длинную серую кошку, что с трудом перемещалась к зарослям бурьяна, таща за собой рыбину с себя длиною. Он заорал и замахал на нее руками. Подхватил и метнул камень. Ковыляя робкими босыми ногами по стерне. Когда подошел, кошка ополчилась на него, изголодавшаяся и рычащая тварь, на бритвенно-остром хребте шерсть дыбом. Рыбу не выпустила. Саттри кинул в нее камнем. Кошкины уши прижались к голове, а хвост продолжал подергиваться. Он швырнул еще один камень, и тот отскочил от ее голых ребер. Кошка выронила рыбину и взвыла на него, все еще припадая в боевой стойке на костлявые локти.
Да будь ты проклята, сказал Саттри. Пошарил вокруг, покуда не наткнулся на здоровенный ком высохшей грязи, и, подойдя ближе, раскрошил его над животным. Кошка завизжала и отбежала прочь, тряся головой. Саттри забрал рыбину и осмотрел ее. Сполоснул тушку в реке и собрал остальную рыбу из лодки, навалил ее в свою моечную посудину, шаткий груз, и ушел в будку. Кошка уже вернулась в ялик на поиски.
Дневное солнце полностью опаляло жестяную крышу, и потому жара в плавучем доме была нестерпимой. Он сложил вещи и достал чистую рубашку и брюки из своего картонного бюро, оделся и взял ботинки и носки, с полотенцем вышел на палубу. Там сел, глядя сквозь поручни, спустив ноги в реку. У моста ниже под берегом правил шестом старик на ялике. Стоя шатко и дерзко. Орудуя крюком на длинной рукояти. Собрат-трудяга в этих