люди. Многие из индийских служащих, отвечающих на телефонные звонки в центрах обслуживания клиентов где-нибудь в Бангалоре, не отказались бы жить и работать в Европе или Соединенных Штатах. Их дистанционная работа оказывается возможна, потому что силы, сдерживающие их физическое передвижение, не распространяют свое влияние на биты, перемещающиеся между компьютерами и по телефонным линиям. Весьма вероятно, что при смягчении или полной отмене эмиграционных ограничений миллионы людей переехали бы туда, где экономические и политические условия на их взгляд лучше, а такие глобализационные технологии, как развитое авиасообщение и недорогая телекоммуникационная, связь им бы только помогли. Однако это вероятное переселение сдерживается законодательствами, цель которых – сохранение культур, экономик и систем социальной поддержки от слишком резкого выравнивания.
В результате мы имеем чрезвычайно разнообразную миграционную картину. Есть государства, большую часть населения которых составляют иммигранты, поскольку экономика этих стран нуждается в гастарбайтерах – людях, которые длительное время живут и работают в стране, не имея гражданских прав. В Катаре таких 87 %, в Объединенных Арабских Эмиратах – 70 %, в Кувейте – 69 %. В других странах иммигрантов практически нет в силу отсутствия экономических возможностей (Индонезия – 0,1 %, Румыния – 0,6 %) или наличия культурных или правовых барьеров (Япония – 1,7 %, ЮАР – 3,7 %). Уровень миграции в странах Северной Америки и Западной Европы объяснимо выше, поскольку эмигранты, как правило, уезжают из бедных стран в более благополучные. 9,39 % населения Европейского союза живут не в той стране, где родились, в США таких 13,9 %, а в Канаде – 21,3 %.[85]
Четкого порога, при котором миграция вызывает в обществе напряжение и дискуссии, не существует. В ЮАР иммигранты подвергались насилию, несмотря на то что коренные жители составляют 96 % населения, в Канаде же, напротив, 21 % населения составляют иммигранты, а правительство продвигает мультикультурализм как часть национальной идеи. Однако важнее абсолютных чисел или процентных составляющих оказываются представления о том, как миграция изменяет общество.
В Европе при обсуждении иммиграции нередко упоминается «мина замедленного действия», суть которой сводится к тому, что к 2050 году мусульмане будут составлять 20 % населения ЕС.[86] Такие прогнозы основаны на экстраполяции существующей статистики по рождаемости и характеру миграции. Прогноз, по которому пятую часть населения Европы в скором времени будут составлять мусульмане, – «наивный» сценарий, предложенный в весьма противоречивой статье малоизвестного венгерского ученого. Более основательные исследования (учитывающие, что рождаемость в мусульманских семьях Европы падает соразмерно повышению уровня образования членов этих семей, что является установленным демографическим явлением) прогнозируют куда меньший рост мусульманского населения.[87]
Стоит также отметить,