что это бесполезно, а?
– Понимаю.
– Зачем тогда поднимался?
– Я… Мальчика хотели увести чужие боги, он не знал, что рожден шаманом. – Мысль созрела в голове внезапно, как озарение. – Он еще не готов. Ему нужно время, чтобы прийти в себя, понять, кто он есть. Я прошу отсрочки.
– У него есть десять дней. Три из них он проведет в одиночестве, так что у него – десять дней, а у тебя – неделя, – ответил человек-птица.
– Скажи… Через тебя прошло столько шаманов… Как думаешь, он выдержит испытание?
– Это зависит от него. Если бы ты знал, как часто мне приходилось ошибаться в людях! Люди – странные и непонятные нам существа. Я, например, не сомневался, что ты умрешь, ты был слишком мал и совсем не походил на других шаманов. А иногда с виду сильный и непробиваемый парень отказывается от жизни, едва с него слетит лоскут кожи. Я ничего не могу тебе сказать. Воля к жизни – неясная для нас сущность.
– А вы… вольны помочь шаману при пересотворении?
– В этом нет смысла. Если у шамана нет воли к жизни, он не вернется из первого же путешествия – не сможет вернуться, если мир яви не притягивает его обратно. Я могу пообещать тебе только одно: мы поддержим его. Впрочем, мы поддерживаем всех – кого-то насмешкой, а кого-то сочувствием.
Глава 3. Гадание в Городище
Собираясь в Городище, Млад боялся оставлять Мишу одного так надолго. Два дня он между лекциями бегал домой – проверить, все ли в порядке. Теперь же раньше сумерек он вернуться не рассчитывал. Впрочем, Миша немного освоился, запомнил нахоженные тропинки в лесу, не путался в наставничьей слободе, да и Ширяй с Добробоем оставались дома.
Млад поехал верхом, хотя декан предлагал ему сани, чтобы подчеркнуть богатство университета и его наставников. Младу стоило большого труда убедить его в том, что среди волхвов не принято кичиться богатством, и роскошные коллежские сани вызовут только недоверие и осуждение. Большинство придет пешком.
На волхва Млад тоже походил мало, как и на шамана. Не было в нем ни отрешенного взора, ни гордого разворота плеч, ни мудрости, угадывавшейся с первого взгляда. Он всегда казался и меньше своего роста, и у́же в плечах, и моложе, чем был на самом деле. Не то чтобы он страдал от этого, но иногда, особенно при знакомстве со студентами, его это беспокоило. И теперь беспокоило тоже – сход собирался представительный: и юный князь должен был на нем присутствовать, и посадник, и боярская верхушка, и кончанские старосты. Млад все еще недоумевал: почему его позвали тоже? Шаманом он был сильным и опытным, ничего не скажешь, на вершине своих возможностей, но как волхв-гадатель немногого стоил.
Его отец унаследовал способности к волхованию от своей матери, и дед развивал их в нем с раннего детства, зная, что шаманом тот не будет никогда. Отец стал видным врачевателем, за долгую жизнь овладел множеством способов и средств