опада дубовых листьев и хвои, зацветает медуница, она, розовыми и васильково-синими огоньками, вспыхивает в траве, притягивая к себе взгляд.
Радуются глаза чудным лесным подснежникам.
Я нагнулся и осторожно сорвал зелёный пухлый стебелёк с бутонами распустившихся лепестков, чтобы не повредить остальные, растущие пучком от одного корня.
Какой тонкий аромат свежести, талого снега, медового нектара вмещают они в себя. Даже капли дождя, нанизанные бисером на лепестки, не смыли их неповторимого запаха.
Белое солнце сквозь тучи освещает жёлтыми лучами ещё голый лес. На изгибах веток скользят солнечные змейки.
Проносится с шумом ветер, продувая вершины деревьев.
Он рвётся ввысь, словно кто-то его гонит, разносит по небу облака.
От порывов ветра падают с высоты седые серёжки осины, цепляясь за ветки волчьей ягоды.
Сразу не поймёшь, чьи они?
В коричнево-жёлтую дымку окунулась лещина, это распустились её длинные, повисшие, как разорванные бусы, серёжки.
Черёмуха, отозвавшись на тепло, подняла вверх стрелки, проклюнувшихся из почек листьев. Только кряжистые дубы не спешат, как бы прислушиваются к звукам весны, дремлют.
На прорвавшейся из-за туч голубизне небосвода хорошо выделяется коричневая кора их стволов.
В эти дни тихо плачут в лесу берёзы.
Безжалостные руки подняли на них топор, измочалив ударами бересту. Я подхожу к одной из них.
Мокрая от слёз, она истекает соковицей, что даже земля не просыхает от её глубоких кровоточащих ран.
Сладок и вкусен берёзовый сок, студёный, он бодрит душу. Напейся его, наберись сил. Но не надо наносить таких жестоких травм берёзе. Я, как могу, замазываю глиной поперечные разрубы. А чистая слеза всё равно стекает вниз.
В вышине еловых крон посвистывает королёк.
Неугомонные сороки, увидев меня, загалдели, перебив его песню.
Я выхожу на тропу и поражаюсь, как далеко просматривается она в лесу. Не загораживают обзор ветки. Неподвижен и прозрачен воздух.
В ЛЕСУ
Я шёл по лесной тропинке. Решил отдохнуть, подышать чистым воздухом в великолепном старом сосняке.
Какие стволы здесь у сосен, гладкие без сучьев, уходят вверх оранжевыми кручами, корабельной прямизны.
Смотрю, кто-то проходил здесь недавно, топором от края стесал кору у одной из сосен, зарубку что ли на память сделал? Сосна не берёза, ей не страшен скользящий удар топора. На срубе сверкают, выдавленные из глубины дерева, янтарные бусинки смолы-живицы.
Липкий белый сок чуть-чуть горчит.
В прозрачном воздухе заметен полёт всякой мошки, комарика, жучка.
Летает среди веток липы бабочка-листовёртка.
– Рю-рю, рю-рю, – поёт чуть слышно в зарослях тальника зяблик.
Пеночки-веснички поклёвывают почки на ветках.
Лучи солнца мне светят прямо в глаза. Я загораживаюсь от него наклонённым сучком. Не отрываясь, смотрю, как они парочкой, трепеща крылышками, раскачиваются на веточках, переживая вдохновение пришедшей