папин свитер. Мама вязала, да не закончила. Уехала. Оставила на потом. Не наступило его время. Так он и висит никому не нужный. Нет больше папки. Да и вернётся ли мама сюда? На комоде у окна папина гармошка. Он часто играл на ней. На все праздники папу звали. Даже когда собирался на фронт, сыграл для Райки весёлую песню. Пел и смеялся, а мама тихо плакала за печью, укачивая маленькую Аню.
– Это твоего папы инструмент?
Райка молча покачала головой.
– Наверное, твой папа был добрым и весёлым человеком.
Девочка удивлённо уставилась на учительницу. Никто с ней не разговаривал об отце с той самой похоронки. Тётка поплакала тайком и всё, будто и не было его вовсе.
У Райки навернулись слёзы.
– Да что вы знаете о нём?! Вы же ничего не знаете! – закричала девочка и бросилась к подушке на своей кровати. Постель пахла учительницей. И она расстроилась ещё больше. Ничего у неё не осталось! Ни папы, ни мамы, ни сестры, даже в её доме живёт чужой человек, спит на её кровати.
Фурс подсела к ней, хотела погладить по голове, но остановилась и продолжила.
– Да, ты права, я ничего не знаю о твоём отце, но ты не единственная потеряла на войне близких людей. У меня под бомбёжкой погибли все… – Учительница притихла, сглотнула ком в горле, потом тяжело задышала через открытый рот. – Снаряд попал в дом в нашу квартиру. Знаешь, это так странно, вокруг столько квартир пустых, а он попал именно в нашу. И не оставил никого, ни мамы, ни папы, ни сестры с её сыном. У тебя есть этот дом, который полон воспоминаний, а мне даже прийти некуда. У тебя есть надежда, что мама с сестрой где-то живы, и вы можете встретиться. А у меня осталось только осознание того, что ничего нет. Но надо продолжать жить, учить детей, помогать вам строить будущее. Ведь вы наше будущее.
Девочка перестала всхлипывать и серьёзно посмотрела на женщину.
– А в каком городе вы жили?
– В Сталинграде.
Райка вытерла слёзы и переспросила.
– Прям в самом Сталинграде? И оттуда к нам?
– Да нет, нас в самом начале эвакуировали, когда бомбёжки участились. А вот семья моя навсегда там осталась.
– И куда же вас увезли?
– Южный Урал. Башкирия. Слышала про такое место?
Райка с трудом представляла себе Сталинград. Башкирия в её понимании находилась где-то за пределами страны. А Урал вообще был границей мира, за которой ничего совсем не было.
– А моя мама тоже на Урал уехала, – с надеждой вставила девочка, – может, вы встречались?
– Может, и встречались, – ровно отвечала Фурс, – но я ведь не знала, как она выглядит. Там много народу. Всех не упомнишь! Но человек живёт надеждой, и ты ею живи.
– И вы ею живёте? – оживилась Райка.
– Я живу будущим моих учеников.
– Да какое у нас будущее? Картошку копать да коров доить! – отмахнулась Райка.
– Ну, не скажи, – возразила женщина, – каждый человек для чего-то нужен. У каждого своя роль в свой черёд. А моя задача вас подготовить к встречам с разными испытаниями, научить