зазвенел колокольчик, и через минуту в передней хлопнула дверь, раздалось «фу-ты, господи» и шум сваленной на сундук шубы. Софья Ивановна глянула и, так как девичья соединялась с передней коридором, увидела в последней Ивана Ивановича.
– Кума! – крикнул тот весело и бросился бегом в девичью.
Софья Ивановна сконфузилась своего туалета (она была еще в юбке и платке, накинутом на плечи) и скрылась в спальню. Но Иван Иванович был свой человек: он настиг ее в спальне, расшаркался и схватил ее руку.
– Иван Иванович! В тесте… – крикнула Софья Ивановна.
– Тем лучше – пироги раньше всех, значит, попробую, – с хохотом возразил Иван Иванович и поцеловал-таки руку.
– Что за шум, а драки нету? – крикнул Капитон Николаевич с постели.
Иван Иванович сделал комически испуганную физиономию.
– Батюшки, супруг!
– Сейчас же требую удовлетворения! – воскликнул Капитон Николаевич.
Иван Иванович скорчил еще более комическую физиономию.
– Да неужто ты не удовлетворен? – спросил он, делая ударение на последнем слове, и раскатился громким, откровенным хохотом.
– И бесстыдник же этот Иван Иванович! – улыбаясь, сказала Софья Ивановна и, схватив юбки и башмаки, ушла в кабинет.
Продолжая смеяться, Иван Иванович пожал руку Капитону Николаевичу и сел около него на кровати.
– Что это ты, черт тебя знает, – ни свет ни заря как снег на голову? – спросил Капитон Николаевич, ощущая в глубине души некоторое удовольствие от того, что он друг Ивану Ивановичу и может с ним говорить «по-товарищески», то есть ругаться и фамильярничать.
Иван Иванович был совершенно такого же мнения о товариществе и ответил тем же тоном:
– Вздуть тебя, скотину, приехал.
– За что?
– «Старое зашло»… «Не ходи одна, ходи с тетенькой»…
– В самом деле, по какому обстоятельству?
– А то по какому же… все по энтому…
– Ну, ты нынче, должно быть, всю дорогу «совершенствовался».
– Как «совершенствовался»?..
– Ах да, ты ведь не знаешь… Крутиков уморил нас со смеху. Ездили мы недавно за «косолобыми»[1]…
– Да разве он у тебя был?..
– Был… с Лызловым…
– Вот скоты – мне и ни слова.
– Да ну, слушай же… Я по дороге забрел в Новоселки – нужно было к мировому, – а они сказали, что проедут в Коровий Верх. Только, понимаешь, выхожу от мирового, глядь – лошадки мои стоят смирехонько около Ивана Михайлова, а они, голубчики, второе «горлышко откусывают». «Вы зачем сюда?» – «Дурак ты, – говорит Крутиков, – неужто ты не знаешь, что Толстой проповедует ʺсовершенствованиеʺ? Вот мы и совершенствуемся…»
Оба захохотали, закурили, и беседа снова потекла в том же духе.
– Однако, брат, мне вставать надо, – озабоченно сказал Капитон Николаевич.
– Ну и отлично, – согласился