в постели, мистер Корадзини! – как можно бодрее ответил я. – Ну что, поспал хоть кто-нибудь?
В ответ все молча замотали головами.
– Кто-то еще надеется уснуть?
И вновь качнулись из стороны в сторону головы.
– Тем лучше. – Я с трудом поднялся на ноги. – Сейчас только четыре часа. Но если нам суждено замерзнуть, то пусть уж это случится в пути. Кроме того, стоит нам замешкаться на час-другой, двигатель прихватит, и нам никогда не удастся завести его. Каково ваше мнение, Джекстроу?
– Схожу за паяльными лампами, – произнес он вместо ответа, отодвинул полог и полез наружу – и тотчас зашелся в сухом мучительном кашле: морозный воздух обжег ему легкие.
Следом за Джекстроу выбрались из кузова мы с Корадзини. И сразу словно очутились в ледниковом периоде. Холод, перехватив дыхание, полоснул по легким. Чтобы спрятать лицо от стужи, мы надели очки и снежные маски. Поравнявшись с кабиной водителя, я направил луч фонаря на спиртовой термометр (ртуть замерзает при минус 39 градусах). Не веря своим глазам, посмотрел на него еще раз. Красный столбик, опустившись на дюйм ниже колбы, застыл на отметке минус 55 градусов по Цельсию. Конечно, это не температура минус 65 градусов, о которой сообщал Вегенер, и уж тем более не минус 90, отмеченные русскими на станции «Восток» в Антарктиде. Однако более низкой температуры мне в жизни своей не приходилось испытывать. Надо же было такому случиться именно теперь, за две сотни миль от ближайшего жилья! Мы с Джекстроу оказались в обществе двух убийц, старика, одной ногой стоящего в могиле, и семерых других спутников, теряющих с каждой минутой силы от холода, усталости и недоедания. Да еще в довершение всего на борту допотопного трактора, готового остановиться в любую минуту.
Час спустя именно это и произошло. Я уже давно догадывался, что нам еще предстоят неприятности. И в самом деле, после того как я включил зажигание и нажал на кнопку звукового сигнала, послышался только жалкий писк. Аккумуляторы настолько «сели» на холоде, что с их помощью нельзя было бы завести и теплый двигатель. А уж о холодном и говорить нечего: в картере, коробке передач и дифференциале смазка утратила свои свойства, превратившись в густую, вязкую, как животный клей, массу. Вдвоем с Джекстроу мы попытались завести мотор вручную, но не сумели провернуть коленвал и один раз.
Мы решили пустить в ход паяльные лампы, но выяснилось, что керосин, замерзающий при минус 45 градусах и загустевающий уже при минус 40 градусах, превратился в лед. Пришлось прибегнуть к бензиновым паяльным лампам. Поставив их на деревянные ящики и закрыв двигатель брезентом, мы расположили две лампы под картером, две под коробкой передач и одну под дифференциалом. Примерно через час коленвал можно было провернуть без особого труда. Установив на место аккумулятор, отогретый у камелька, мы снова попытались завести двигатель. Но все было тщетно.
Никто из нас, в том числе и Корадзини, чья компания изготавливала дизельные трактора, не был специалистом по обслуживанию бензиновых двигателей. Отчаяние