пешком.
– Зря теряете время. – И, не обращая больше на меня внимания, Смоллвуд крикнул тем, кто находился в санях: – Слезайте, кому говорят! Вы слышали меня, Левин? А ну, живо!
– У меня что-то с ногами. – При ярком свете фары мы увидели гримасу боли на его лице. Надо же, и столько времени молчал. – Наверно, обморожены. А может, затекли…
– Вниз, живо! – резким голосом скомандовал Смоллвуд.
– Сию минуту. – Перекинув ногу через край саней, Левин оскалил зубы от боли. – Похоже, не смогу…
– Может, пулю влепить? Сразу зашевелишься, – бесстрастно выговорил мнимый проповедник.
Выполнил бы он свою угрозу или нет, не могу сказать. Скорее всего, нет. Безотчетная жестокость, как я успел заметить, была несвойственна этому человеку. Не думаю, чтобы он был способен убить или ранить кого-то без повода.
Но Джонни был иного мнения. Подойдя к злоумышленнику на несколько шагов, он угрожающим голосом произнес:
– Не смей трогать его, Смоллвуд.
– Да неужели? – принимая вызов, отозвался тот. – Я могу прихлопнуть вас обоих как мух.
– Как бы не так! – зловещим шепотом проговорил боксер. Во внезапно возникшей тишине слова его прозвучали отчетливо. – Только тронь моего старика, и я тебе шею сверну, как гнилую морковку. Можешь хоть всю обойму в меня всадить.
Он присел, похожий на большую кошку, изготовившуюся к прыжку. Носки ботинок уперлись в наст, сжатые кулаки выставлены чуть вперед. Я был уверен, что юноша выполнит свою угрозу, в долю секунды преодолев ничтожное расстояние, отделявшее его от лжепроповедника. Очевидно, понял это и Смоллвуд.
– Твой старик? – переспросил он. – Отец, что ли?
Зейгеро кивнул.
– Хорошо, – ничуть не удивился преступник. – Полезай вместе с ним в кузов, Зейгеро. Обменяем его на немку. Кому она нужна!
Ход его мыслей был понятен. Хотя мы не представляли для Смоллвуда и Корадзини никакой опасности, ни тот ни другой рисковать не хотели. Левин был более надежной гарантией надлежащего поведения Джонни, чем Елена.
При поддержке сына Солли доковылял до кузова. Поскольку оба преступника были вооружены, сопротивляться было бесполезно. Смоллвуд разгадал наши намерения. Он понимал: нам терять нечего, и в критический момент мы накинемся на него, невзирая на то что он вооружен.
Однако он понимал и другое: мы не настолько безрассудны, чтобы пойти на самоубийство, если нам ничто не будет угрожать.
Когда Левин забрался в кузов, Смоллвуд обратился к сидевшей напротив него девушке:
– Вон отсюда!
Все произошло поразительно быстро, как это бывает, когда случается неизбежное. Я подумал, что Елена Флеминг действовала по заранее разработанному плану, пытаясь отчаянным поступком спасти нас. Но впоследствии понял, что случившееся было результатом тех мучений, которые столько часов испытывала девушка, сидя со связанными руками в тряском холодном кузове. Ведь у нее была сломана ключица.
Проходя мимо Смоллвуда, она споткнулась. Лжепастор